Потом он начал отсчет.
– Две, – начал Иван, даже не предупредив меня.
Я не пошевелилась.
– Одна.
Я все равно не сдвинулась с места. Черт с ним. Мне пофиг.
Он сделал глубокий, глубокий, глубокий вдох и даже покачал головой, говоря:
– Последний шанс.
Я пристально посмотрела на него.
Он в ответ пристально посмотрел на меня и, в конце концов, пожал плечами:
– Ты напросилась. Запомни это.
Этот ублюдок намерен тащить меня по льду? Что за…
Иван нагнулся, сверля меня взглядом, и в тот момент, когда он дотронулся рукой до моей головы – а я повернула голову набок, чтобы укусить его за что-нибудь, до чего я могла дотянуться, если он решит волочить меня за волосы, – его рука проскользнула мне под плечи. Другой рукой он взял меня под колени, один быстрый рывок – я забыла, что этот мужчина построил свою жизнь и карьеру на том, что поднимал женщин, – и я оказалась у него на плече кверху задницей с болтающимися у него за спиной головой и руками.
Вот сволочь.
– Иван, – сказала я ему, при этом мой голос звучал спокойнее, чем было у меня на душе, я только что заметила, что он, прежде чем выследить меня, надел коньки. Он ехал к бортику, и я не знала, куда мы направляемся. – Иван, опусти меня сейчас же, или я врежу тебе и не буду переживать по этому поводу.
– Фрикаделька, – сказал он точно так же спокойно и тихо, как и я. – Хотел бы я посмотреть, как ты это сделаешь, – заявил кретин, отвечая мне моими же словами, в тот же момент перехватывая мои лодыжки, судя по всему, своим предплечьем, и прижимая их к груди, пока я не сделала того, на что, по его мнению, была способна.
И он, как всегда, был прав.
– Иван, – повторила я тем же спокойным тоном, отчасти надеясь на то, что я из тех, кто стал бы орать и попытался бы укусить его за задницу, поэтому он должен опустить меня на землю. Я обещала прилично вести себя на публике. Однако все тем же спокойным и тихим голосом я проговорила: – Богом клянусь, опусти меня сейчас же.
В ответ? Тихое послышалось «нет».