– Тебе и не нужно говорить об этом прямо! Ты ведь только и занимаешься тем, что говоришь мне, чем еще я могла бы заняться, чтобы стать… лучше. Стать успешнее. Я знаю, что могла бы достичь большего, я никогда не забываю об этом. Ни одной минуты. Каждый день я подстегиваю себя. Знаешь, как тяжело мне сознавать, что ты думаешь, что я тоже не оправдала твоих надежд?

Выругавшись, отец покачал головой.

– Я не думаю, что ты не оправдала моих надежд.

– Да, но ты считаешь, что я недостаточно хороша. Ты не считаешь, что я на самом деле достаточно хороша. Ты не хочешь проводить со мной время. Ты не хочешь ездить на мои соревнования. Я не звоню тебе, но ты тоже не звонишь мне! Ты всегда твердил мне о том, чем еще я могу заняться. К примеру, не поступить ли мне в колледж. Я неудачница. Я не прошу прощения, папа. Я не прошу прощения за то, что я люблю то, чем занимаюсь. Но я прошу у тебя прощения за то, что не стала успешнее. Может быть, ты больше гордился бы мной, если бы я победила на крупных соревнованиях. Может быть, тогда ты понял бы, почему я так сильно люблю этот спорт, и примирился бы с этим.

Отец опять выругался, на этот раз поднеся обе руки к лицу и потирая его.

Но он не отрицал, что гордился бы мной больше, если бы я чаще побеждала. Что, возможно, тогда все было бы в порядке. Что он перестал бы твердить о колледже.

Почти мгновенно я ощутила пульсацию в голове, и я встала, зная, что все кончено и мне больше нечего сказать. Я не смотрела в его сторону, я стояла боком к тому месту, где он сидел, сосредоточив свое внимание на одной из стен, где было написано «КОМПЛЕКС ЛУКОВЫХ».

– Я люблю тебя, папа, но я не могу изменить себе и тому, чем я хочу заниматься всю свою жизнь. Да, я, черт возьми, не знаю, что я буду делать, когда больше не смогу участвовать в соревнованиях, но я что-нибудь придумаю. Я не намерена отступаться от того, что люблю. Я не хочу бросать фигурное катание только потому, что, вероятно, не смогу заниматься этим вечно, – произнесла я с грустью и разочарованием, но также и с некоторым облегчением,

Между тем отец, обхватив голову руками, то вздыхал, то что-то бормотал себе под нос.

Мне хотелось прикоснуться к нему, сказать, что все в порядке, но я не смогла. Тогда не смогла.

– Желаю тебе благополучно добраться до Калифорнии и передай от меня привет Эниc и детям, – сказала я, сжимая опущенную руку в кулак.

Он не взглянул на меня, и я совсем не была удивлена этому. Мама всегда говорила, что я унаследовала самомнение от него. Я недостаточно хорошо знала его, чтобы сказать наверняка. Но все получилось именно так.