Я вернулась на лед с болезненным ощущением, обдумывая, стоит ли рассказывать маме о том, что отец появился и пытался поговорить со мной.

Не проехав и полпути вдоль стены, я услышала звук скользящих по льду коньков, становящийся все громче, а потом резкий звук торможения. Такие звуки мог издавать только один человек. Поэтому я не удивилась, услышав: «Фу!»

Вовремя развернувшись, я увидела, что что-то летит ко мне. И инстинктивно поймала блестящий шарик. Раскрыв ладонь, я увидела конфету «Херши Кис». Не глядя на Ивана, я сняла обертку, бросила конфету в рот и стала жевать.

– Спасибо.

– Угу, – ответил он, а потом сказал: – Давай перекусим чем-нибудь перед балетом? Я угощаю.

Глядя на него, я не смогла сдержать усмешки, несмотря на то что думала, как бы мне поскорее забыть о своем разговоре с отцом… Тем не менее я взяла себя в руки и кивнула:

– Давай поедим, а потом пойдем.

– Хорошо.

Он кивнул, не сводя с меня своих голубых глаз, и сказал:

– Ладно.

Я думала, что со мной все будет нормально.

Со мной все было бы нормально.

Но я представления не имела, насколько я ошибалась.

Вернувшись на лед, я не могла отделаться от неприятного ощущения в желудке, возникшего во время разговора с отцом. Может быть, если бы я выиграла в этом сезоне, он изменил бы свое мнение.

Но если он не сумеет, что мне тогда делать? Умолять его принять меня? К черту.

– Давайте отложим эту часть и сделаем комбинацию из двух синхронных тройных прыжков, – окликнула нас тренер Ли, когда мы с Иваном предстали перед ней.

Он шлепнул тыльной стороной руки по моей ноге, а я шлепнула его в ответ.

Мне не нужно, чтобы мой отец любил меня, убеждала я себя. Не нужно. Я буду делать то, что всегда хотела делать – для себя самой. Для мамы. Для Себастьяна, Тэйли, Джоджо и Рубис. Я сделала бы это.