Он нагло врал. Я обошла стойку.

– Я не спрашиваю, в порядке ли ты. Что, черт возьми, случилось?

Не ответив, он подставил руки под струю воды над раковиной и плеснул водой в лицо. Какого черта он натворил? Эйден редко вступал в драки. Господи, он объяснил мне, почему обычно избегает их, и я не знаю причины достойнее. У него совсем не взрывной характер. Разозлившись, он обычно весь день раздраженно слоняется туда-сюда.

Дождавшись, когда Эйден вытрет лицо, я достала из холодильника пакет со льдом и вздрогнула, когда он убрал полотенце и выставил на белый свет синяк, который через несколько часов обещал занять приличную часть физиономии.

Поняла ли я, что он пытается избежать разговора о том, что случилось? Разумеется. Но мне было плевать…

Протянув пакет со льдом в тот момент, когда Эйден отбросил в сторону бумажные полотенца, я отошла на шаг в сторону, снова всмотрелась в его лицо и с недоверием спросила:

– На тебя напали?

– Что?

Эйден нахмурился и поднял глаза вверх. Он был оскорблен. По-настоящему.

– Нет, – рявкнул он, но совсем не злобно.

– Ты уверен? – помедлив, переспросила я.

Разумеется, он был огромен, конечно, обладая такой силой, он справился бы с девяноста девятью процентами нападавших, но, если бы на Эйдена набросилось несколько чуваков, немногим уступавших ему в размерах, они вполне могли бы побить его.

Прижимая к челюсти пакет со льдом, он слегка покачал головой, ресницы презрительно затрепетали.

– На меня никто не нападал.

Его уверения не успокоили, а только еще больше разозлили. Я дотронулась до его руки.

– Расскажи, что случилось, Эйден.

– Ничего.

Ничего. Я недоверчиво вздернула правый уголок рта.

– Так ты сам себя избил?