Целый час мы провели бок о бок, вешая игрушки на нашу рождественскую сосну. Его рука сталкивалась с моей, мое бедро с его, не раз он останавливал меня в попытке забраться на стул, отнимал игрушку, которую я собиралась повесить, и сам водружал ее на нужное место. За все время мы перекинулись всего лишь парой слов.

Когда все было закончено, мы отошли на несколько шагов и залюбовались на два с лишним метра нашей славы.

Должна сказать, она была прекрасна, хотя рядом с Эйденом и не казалась уже такой большой. Красная и золотая, с просвечивающей сквозь украшения зеленью, со свисающими с ветвей стеклянными игрушками, опоясанная гирляндой – именно о такой я мечтала все свое детство. Я взглянула на Эйдена. Выражение его лица было чистым и задумчивым. Интересно, о чем он размышлял?

Но я ограничилась более безопасным вопросом:

– Ну, что скажешь?

Его ноздри чуть шевельнулись, легкая-легкая, наилегчайшая улыбка тронула уголки губ.

– Выглядит как в магазине.

Потерев руку, я усмехнулась:

– Приму за комплимент.

Он кивнул:

– Симпатично.

Симпатично? От Эйдена это звучало как «восхитительно» от любого другого человека. Чем больше я смотрела на нашу елку, тем больше она мне нравилась, тем более счастливой я себя чувствовала и тем бо́льшую благодарность испытывала.

Благодарность Эйдену за то, что живу в таком чудесном доме. За то, что у меня есть деньги, чтобы купить все эти украшения, игрушки и саму елку. За то, что я смогла скопить достаточно денег, чтобы осуществить свою мечту.

Может, мы и не были лучшими друзьями, может, он и не обращал внимания на то, что я привношу в его жизнь, пока не лишился этого, но благодаря ему у меня столько всего появилось в жизни. И сколько еще будет… Понимание этого смягчило боль, появившуюся час назад, так что я смогла откашляться и начать:

– Эй…

Он перебил меня:

– Ты собираешься развешивать гирлянды снаружи?

* * *

– Вы все это сделали сегодня?

– А как же. Всего за несколько часов.