– Ожерелье Голдманов из Любека с желтым бриллиантом? – Оценщик насмешливо улыбнулся. – Я бы хотел взглянуть еще разок, но предварительно оценил бы его в восемьдесят тысяч долларов.

Мы с мамой направились в кафе-мороженое.

– Здесь очень вкусная Тройная шоколадная горка, – сказала я.

– Хорошо.

Мы заказали по мороженому с этим вкусом, взяли рожки и сели за один из деревянных столов. Уставились друг на друга. А потом принялись смеяться – сначала просто посмеивались, а потом стали громко, беззаботно, почти надрывно хохотать.

– Я пыталась найти их в Гугле, – призналась я, когда мы угомонились. – Родителей бабушки. Но ничего не нашла. Странно, ведь они вроде как известны.

– Может, они были известны только среди антикваров, – задумалась мама. – И, возможно, это как с теми архивами – фактические записи о них не были оцифрованы.

Я положила ожерелье между нами на деревянную поверхность стола. Камни (бриллианты, настоящие бриллианты!) переливались на солнце.

– Что нам делать?

– А как ты хочешь поступить?

Потрясенная до глубины души, я не смогла ответить и покачала головой. Что делать, когда у тебя на руках восемьдесят тысяч долларов? Я даже не знала, куда девать лишних восемьсот. Положить на свой сберегательный счет?

– Ладно, – продолжила мама, – мы можем его продать и вложить деньги в твое обучение.

Очередной очень прагматичный ответ мамы.

– Наверное.

– Ты хочешь их потратить? – с улыбкой спросила она. – Думаю, лучше потратить деньги на обучение или положить на твой пенсионный счет, но вполне резонно потратить сумму по твоему усмотрению на что-нибудь интересное.

Образование – это рационально. Интересное – очень рационально. Даже если мама разрешит мне оставить тысячу долларов, я могу поехать за границу, купить миллион книг. Может, даже несколько новых платьев.

Что еще?