Но больше всего я боялась, что подмога опоздает. Не важно, ждет ли палач, – Рэндолл всегда мог зайти слишком далеко. Из рассказов солдат, оказавшихся в госпитале после того, как они побывали в лагерях для военнопленных, я знала, что смерть узника якобы от несчастного случая устроить очень нетрудно, а если в таких случаях проводят официальное расследование, мертвое тело легко можно привести «в порядок». Даже если такое расследование проведут и Рэндолла разоблачат, ни мне, ни Джейми от него не будет никакой пользы.

Размышления о том, как именно садист может использовать те предметы, что я видела на столе, я гневно гнала прочь, но все равно не могла вновь и вновь не вспоминать обломок кости, что торчал из пальца правой руки, прибитой к столу. Чтобы избавиться от видения, я чтобы было сил провела костяшками пальцев по твердой коже седла. Почувствовала боль и жжение и сняла перчатку, чтобы понять, какие раны нанесли моей руке волчьи зубы. Особых повреждений не оказалось – только несколько ссадин и небольшая ранка от острого клыка, проткнувшего кожу. Я рассеянно ее лизнула. Убеждать себя, что я сделала все, что от меня зависело, было бесполезно. Да, я и вправду сделала что могла, но ждать от этого легче не становилось.

Наконец от тюрьмы до нас донесся какой-то неясный тихий крик. Человек Макранноха взял мою лошадь под уздцы и отвел дальше под деревья. В роще, под густыми ветвями снега намело меньше, чем в поле, и резкие порывы ветра почти не чувствовались; узкие протяженные полосы снега заметно выделялись на каменистой земле, покрытой опавшими листьями. Однако там ничего не было видно. Приглушенный снегом конский топот мы услышали, когда он оказался совсем близко. Мои спутника вынули свои пистолеты и отвели коней еще дальше под ветви, но я смогла различить глухое мычание и отправилась навстречу пришельцам.

Сэр Маркус Макраннох, легко опознаваемый по медвежьей шубе, прокладывал себе путь по склону; из-под копыт его коня фонтаном летели комья снега. За ним следовали остальные, судя по голосам – в очень радостном настроении. Большинство всадников не остановилось и отправилось мимо нас дальше: они гнали крайне возбужденных коров, то и дело норовивших разбежаться во все стороны, к подножию холма, туда, где их ждал заслуженный честным трудом отдых в хлеву.

Ко мне приблизился Макраннох, веселившийся от всей души.

– Миссис Фрэзер, – крикнул он сквозь снег и ветер, – я чрезвычайно благодарен вам за такой прекрасный вечер!

Его подозрительность как рукой сняло; Макраннох говорил со мной чрезвычайно приветливо и ласково. На его брови и усы налип мокрый снег, и он стал похож на подвыпившего Санта-Клауса. Взяв мою лошадь за повод, он опять отвел ее в тихое место под деревьями. Махнул моим спутникам, чтобы те отправлялись вниз и помогли управиться со стадом, затем спешился сам и, по-прежнему посмеиваясь, помог мне слезть с седла.