– Я подарил это ожерелье Элен Маккензи, – сказал он. – Это мой свадебный подарок. Я не мог надеть его на нее как на свою жену, потому что она выбрала другого, но я так часто представлял себе, как будут смотреться эти жемчужины на ее прекрасной шейке, что о другой женщине даже и думать не смел. Так и сказал ей и упросил принять ожерелье в подарок, чтобы она вспоминала обо мне.

Он вздохнул и протянул мне ожерелье.

– Теперь оно ваше. Носите его на здоровье, милая.

– Попытаюсь найти для этого более подходящее время, – ответила я, стараясь не раздражаться из-за внезапного проявления чувств, – если вы поможете мне освободить мужа.

Маленький розовый ротик среди кустистой бороды моментально превратился из мечтательной улыбки в тонкую полосу.

– А, ну да, – произнес сэр Маркус и дернул себя за бороду. – И правда. Однако я уже говорил вам, дорогая, что не представляю себе, как это можно сделать. У меня жена и трое детей. Я очень хотел бы помочь сыну Элен, но вы просите невозможного.

У меня вдруг подкосились ноги, я упала на трехногую табуретку, понурила плечи и опустила голову. На меня навалился весь груз отчаяния. Я закрыла глаза и очутилась в каком-то сером тихом коконе, сквозь который, словно из дальнего далека, слышался неразборчивый голос Мурты, о чем-то еще спорившего с Макраннохом.

Из забытья меня вывело коровье мычание. Подняв глаза, я успела увидеть, как Макраннох выскочил из дома. Он широко раскрыл дверь, и вместе с морозным зимним ветром в дом ворвались мычание скотины и мужские крики. Но гигант, одетый в шкуру, быстро затворил дверь, а я решила узнать у Мурты, что нам теперь делать.

Однако я даже не успела закончить свой вопрос – меня потрясло выражение лицо маленького человечка: привычная терпеливая стойкость, свойственная ему, сменилась живостью. Я схватила Мурту за рукав.

– Что происходит? Скажите поскорее!

– Коровы! Коровы Макранноха! – успел он сказать мне, и тут сэр Маркус явился вновь, причем перед собой он тычками и пинками гнал какого-то высокого парня.

Последним усилием он припечатал парня к оштукатуренной стене и применил тот же прием, что и со мной: приблизил лицо нос к носу. Парень был не очень спокойный или не так устал, как я, поэтому отвел голову к стене как можно дальше.

Макраннох начал вроде бы спокойным тоном, разумно рассуждая:

– Послушай, Абсалом: три часа тому назад я велел тебе пригнать сорок голов скота. Сказал, что их очень нужно отыскать, потому что скоро ожидается сильная буря.

Ровный, даже ласковый голос становится все громче.

– И вот я услышал, как мычат коровы, и решил: ага, Маркус, Абсалом пригнал весь скот, славный парень; теперь-то уж мы разойдемся по домам и погреемся у огонька, а скотина спокойно будет стоять в стойлах.