Амелия ненадолго замолчала, чтобы перевести дух. Неожиданно ей бросилось в глаза, что Доусон по-прежнему избегает ее взгляда и сам смотрит куда угодно, но только не на нее.
— Твое расстройство, твои ночные кошмары — это ведь не главная причина, верно? — медленно проговорила она. — Это просто еще один предлог. Как и твои потуги изображать из себя некое надмирное существо…
— Надмирное существо?
— Хедли сказал мне — ты разыгрываешь из себя стороннего наблюдателя, волка-одиночку, тогда как на самом деле…
— Ах, Хедли!.. Значит, ты обсуждала меня с ним?
— …Тогда как на самом деле это противоречит складу твоего характера.
— Какого черта, Амелия?! Хедли
— А мне кажется, он не так уж не прав.
— С чего ты взяла?
— Во-первых, эта операция, которую ты сделал в двадцать два года…
— Моя вазэктомия не имеет никакого отношения к тому, о чем мы сейчас говорим.
— Нет, имеет. И самое прямое.
— Ты ошибаешься!
— Нет, не ошибаюсь. Кстати, если в словах Хедли нет ни крупинки правды, с чего это ты так раскипятился?
Доусон резким движением отвернулся от нее, но постарался говорить тише.
— Где твоя статья, Доусон?
— Что-о? — Он так удивился, что снова повернулся к ней.
— Еще одним предлогом, к которому ты часто прибегал, была статья, которую ты якобы непременно должен написать. Ты сам не раз повторял — все, что ты делаешь, это ради сенсационной статьи, ради репортажа, за который ты непременно получишь Пулитцеровскую премию. Ради этого ты был готов подвергать свою жизнь опасности, идти на самый безумный риск… И где же она, твоя статья? — Она посмотрела на выключенный ноутбук на столе. — Где?!
— Я ее еще не написал.