Он судорожно выдохнул из легких воздух и медленно, словно поднимаясь с глубины, преодолевая сопротивление толщ воды, пришел в себя.

Увидел над собой лицо Ольги и услышал ее голос:

— Он очнулся, Евдокия Дементьевна…

* * *

Обрывки, осколки памяти в как будто бы чужой голове, крупными стежками пришитой к его телу.

Перестрелка в строящемся доме, когда его обошли по балкону сзади, и он поймал пулю. Баю — бай, он должен был умереть уже тогда. Но не умер. Очнулся на заднем сиденье машины. Справа — Жека. Кто был за рулем, Марк не видел. Машину сильно тряхнуло, Марк застонал и потерял сознание.

Жека и Гази остановились у самого подъезда дома на Старо-Петергофском, выволокли Марка из «тойоты», донесли до лифта, ни с кем не столкнувшись на лестнице (середина рабочего дня), подняли наверх. Марк не видел и не чувствовал этого, лишь откуда-то издалека до него доносились их искаженные голоса, напугавшие его. Но потом он понял, что ангелы не могли так грубо материться, пока тащили его тело к тому месту, откуда бы он узрел яркий свет, видимый всеми умирающими.

Потом (или это было до того?) Марк услышал, как один из тех, кого он принял за ангелов рассказывал про двойное убийство. Про то, как он застрелил Альку. Сделав усилие, Новопашин сумел приоткрыть налитые свинцом веки. Всего лишь на мгновение, но облик говорившего намертво впечатался в его умирающий мозг.

Запыхавшиеся и перепачканные чужой кровью «ангелы» сдали раненого Ольге, которую Жека еще со стройки тревожным звонком вызвал с работы.

— Зачем вы его привезли сюда, Жека? — сорвалась та. — Ты же сказал, что небольшая проблема… Небольшая, а не огнестрел в печень! Его нужно в больницу, к хирургу… Я что, изучаю магию, по-твоему? Ворожу? Что я с ним сделаю?.. Ты понимаешь, что он умрет тут?..

Жека понимал только то, что она напугана за своего любовника, поэтому не стал с ней пререкаться, а повернулся к бабушке Марка, которая стояла тут же, в комнате соседки, испуганная, но держащая себя в руках, с дымящейся сигаретой в зубах и с валидолом под языком.

— Евдокия Дементьевна, скажите ей, чтобы она дала Марку какую-нибудь таблетку. Или укол сделала. Пусть хоть градусник поставит.

Жека понимал, что такие разговоры возле все больше бледнеющего (хотя вроде бы — куда больше?) Марка вряд ли уместны, но остановиться не мог. Метла трепалась как сохнущее на улице белье в ветреный день. В конце концов — что ему делать? Произносить клятвы мести и все такое?

— Я сама тебе сейчас градусник поставлю! И знаешь, куда?

— Оленька… — начала старуха, но молодая соседка перебила ее.