– Правильно, – подтвердили амбалы.

– А если ты из пушки выстрелил, – продолжал он, – то снаряд должен лететь туда, куда ты его нацелил. Правильно я говорю?

– Ну, правильно, – опять подтвердили амбалы.

– Тогда выпьем, – сказал фельдшер. Они выпили, и фельдшер продолжал: – Ну хорошо. А зачем же вам нужен Фролов? Ведь его вы контролировать не сможете! Разве может в армии служить человек, которого нельзя контролировать?

– Ты не беспокойся, – отвечали амбалы, – мы ж его не в бой посылаем у врагов кровь пить. Он нам нужен исключительно для научных исследований. И если ты сможешь его как-то к нам вызвать, чтоб мы могли поговорить, – ты стране пользу принесёшь.

– Да я бы и рад, – сказал фельдшер, – но как я его вызову? Он, как исчез, с тех пор больше и не появляется. Я, конечно, могу пойти на кладбище ночью, стать на его могиле и заорать: Фролов, выходи, тут тебя военные ищут! Только ведь он не выйдет. Он уже вон сколько дней не показывается.

– Тогда давай выпьем, – сказали амбалы, – и скажи нам, кто в деревне может его вызвать?

– А х** его знает, – честно признался фельдшер. – Петровна может что-то знать, но с ней лучше не связываться, это злая баба.

– С Петровной мы уже познакомились, она хотела на нас собаку спустить.

– И спустит, не сомневайтесь, держитесь от неё подальше, – предостерёг фельдшер.

На следующий день амбалы пришли к Елизавете Петровне и сказали ей, стоя у калитки, поскольку во двор она их не впустила:

– Елизавета Петровна, ты скажи, у тебя поясница болит? Болит! А куры нестись перестали? Перестали! А телевизор у тебя испортился? Испортился! Вот что бывает, когда людям злые слова говоришь! У тебя кабанчик заболеет и помрёт. Куры тоже передохнут и насос испортится. А если ты нам поможешь, у тебя куры станут вдвое больше яиц нести, мы тебе телевизор починим, и про поясницу ты забудешь.

– С Богом идите, – сказала Елизавета Петровна, – чтоб духу вашего здесь не было!

Но кабанчик действительно издох. И две курицы тоже пали. Насос испортился. А поясница разболелась так, что носить воду из колодца стало совсем невмоготу. Поэтому через несколько дней амбалы сидели у Елизаветы Петровны на кухне, пили чай, а Елизавета Петровна говорила им:

– Ваша взяла, выродки окаянные! Я думала, вы просто хулиганы, а вы, сволочи такие, не просто хулиганы.

– Мы, Елизавета Петровна, – ответили амбалы, – вообще не хулиганы. Нам тоже не хочется людям заботы доставлять. Но служба – ничего не поделаешь. Международное положение знаешь какое сложное? Вот телевизор починят – сама увидишь!

– Я обещать – ничего не обещаю, – сказала Елизавета Петровна. – Но попробовать могу. Вы с меня не взыщите, если что. Только смотрите – он тут долго быть не может. Ему надо быстро назад возвращаться. Если вы его как-то задержите, он и вам беды наделает, и ему самому плохо будет. Так что вы подумайте. Если здесь с ним поговорить, это куда ни шло, а если забрать его куда-нибудь, – этого делать нельзя. Да вы потом сами жалеть будете.