Валера понимал, что, если он засмеётся, могут подумать, что он – нормальный. Поэтому он сдержался.

Потом пришла она. Сильвия Альбертовна собственной персоной. Главному врачу повезло, к этому времени он успел уйти домой. Второго такого сильного впечатления за день он мог и не выдержать.

– Обитель скорби, – сказала Сильвия Альбертовна. – Можно ночью сбежать отсюда и совершить увлекательную прогулку. Но ты не составишь мне компанию, как я понимаю?

– Я могу пойти с вами, только не буду… – Валера сделал паузу. – Ну, вы понимаете.

– Пить кровь, что ли? – подсказала Сильвия Альбертовна. – Мне не нужен такой спутник.

– Тогда зачем вы пришли? – удивился Валера.

– Мне нравится на тебя смотреть, – объяснила Сильвия Альбертовна. – У тебя такие длинные ресницы.

– Что я должен делать? – спросил Валера.

– Лежи спокойно и делай вид, что читаешь газету, – сказала Сильвия Альбертовна, находя рукой под одеялом Валеры дорогу с неотвратимостью змеи, которая охотится на полевую мышь.

Пальцы Сильвии Альбертовны, которым ничто не мешало, быстро добрались туда, куда стремились. К тому времени состояние «полевой мыши» изменилось очень сильно. Сильвия Альбертовна определила это состояние тактильно, то есть посредством прикосновений, что и вызвало на её лице улыбку, выражающую ироническое одобрение. Валера шумно перевёл дыхание.

– Почему так тяжко вздыхаем? – спросила участливым тоном Сильвия Альбертовна.

– Меня сегодня девушка бросила, – ответил Валера и, не удержавшись, прыснул от смеха.

– Как же мне утешить тебя в таком несчастье? – Она безошибочно нашла самую чувствительную точку и осторожно поглаживала её подушечкой большого пальца. Валере тут же стало не до смеха.

– Я сама себя не понимаю, – продолжала Сильвия Альбертовна. – Раньше, до нашей неожиданной встречи, я поступала иначе. Просто съедала того, кто мне чем-то мешал. И сразу забывала об этом. Очень удобно. Теперь я почему-то отошла от этого правила. Твоя девушка ходит по городу неосторожно, как глупая самка фазана, но с ней ничего плохого не происходит. Я смотрю на себя в зеркало и задаюсь вопросом – я ли это? Почему меня вообще интересует, общаются ли другие женщины с твоими гениталиями? Раньше мне это было бы не то что безразлично, а мне такой вопрос вообще не пришёл бы в голову. Ко мне бы это вообще не имело отношения. Ревность и я. Да это так абсурдно, что даже не забавно. А тут я стала думать про эту курицу, не съесть ли мне её. Представляешь? Я стала зачем-то думать. Вместо того чтобы просто съесть и забыть. Но – что совсем уж парадоксально, я не съела её. Вместо того чтобы аккуратно положить её косточки на краю тарелки, я хожу по улицам ночью и ищу тот город, те улицы, которые я видела раньше. Ты слышишь меня? Не закрывай глаза, смотри на меня. Мне нравится видеть, что происходит с тобой. Вот так, мой дорогой. И не нужно открывать рот, а то туда залетит птичка. Итак – город. Он изменился, хоть и не менялся. Раньше он был нейтральный, а теперь он дразнит меня, он стал шумный, вонючий, нахальный. Он меня мучает, как будто нарочно. Что с ним произошло? Ведь не скажешь же ты, что это я изменилась, а он остался таким, каким и был всё время. Не скажешь?