– Я не могу далеко уходить отсюда. Это опасно для людей, – ответил Фролов.

– А если тебя на истребителе отвезти и привезти? – спросил Пальчиков.

– Я, честно сказать, не знаю, можно ли это? – продолжал сомневаться Фролов.

– За ночь управимся. Я тебе приказывать не могу. Но ты бы очень помог. Туда истребитель за час долетает. И обратно примерно столько же. До Варшавы ты своим ходом моментально доберёшься, – представил ситуацию Пальчиков.

– Если меня рассвет там застанет, я могу с резьбы сорваться, – предупредил Фролов.

– Значит, надо успеть, – подытожил Пальчиков.

– Подумай, Фролов, – добавил Пушкарёв, – мы людей защищаем. Я туда тоже в командировку еду через неделю.

– Ну, если вы едете… это вообще другое дело – ответил Фролов. – Я поговорю с отцом Иларионом, с хлопцем вашим свяжусь. Я что? Надо – так надо.

Глава 1. История с шапкой: Гущин

Глава 1. История с шапкой: Гущин

Иевлева снова попросила Снегирёва отложить совместную поездку в Москву по причине вполне прозаической: очень много скопилось дел на факультете. Во-первых, годовая нагрузка по учебной работе по просьбе самой Иевлевой распределилась на первый семестр за счёт второго. Во втором семестре надо было уходить в декрет. Во-вторых, ещё ранней весной, до всей этой вампирской истории, она записалась на две научные конференции, и отказываться теперь и подводить коллег было неудобно. В-третьих, она резко интенсифицировала свои усилия по обмену квартиры родителей в Новосибирске на Ростов.

Её познакомили с подпольным агентом по обмену квартир, некоей Таисией Петровной, которая приходила раз в неделю и рисовала схемы обмена квартир, состоящие из примерно двадцати ходов по всей географии Советского Союза. Схемы эти были похожи на чемпионские шахматные партии, но умеющая быстро и точно мыслить Иевлева часто находила в них ошибку. Кто-то из четырёхкомнатной квартиры неожиданно попадал в однокомнатную, а однажды звено из Винницы, двухкомнатная квартира в центре города, оказалось в Астрахани, но на улице, поскольку построенная схема по вкравшейся ошибке квартиры для них не предусматривала.

Таисия Петровна в таких ситуациях хваталась за голову и кричала: «Ой!» С таким трудом построенная система рушилась, и Таисия Петровна втайне испытывала к Иевлевой неприязнь.

Снегирёв вёл себя странновато: то пропадал, ссылаясь на занятость, то вдруг появлялся и плотно ухаживал. Но проявлял сдержанность, в которой чуткая Иевлева видела колебания непонятной природы. Похоже было, что он собирается решиться на что-то серьёзное. Но откладывает это решение из-за внезапно возникших обстоятельств, порождающих сомнения. Обстоятельств, которые необходимо выяснить перед тем, как он сделает решительный шаг. Было похоже, что то ли у него какие-то сложности в семье, то ли что-то ещё. И он вроде бы перестал форсировать идею сближения, а вместе с тем отпала и необходимость аборта.