– Нет, – сказала Иевлева, – во мне проснётся жалость, что-то вроде материнского инстинкта. Я смогу понять, как вам плохо, как это мучает вас. Я увижу, что с вами творится что-то жуткое, да ещё вдобавок из-за меня. И сознание, что это я – причина вашего состояния, сделает меня перед вами беззащитной. Вы почувствуете это, и в вас проснётся инстинкт доминации. Это погубит меня окончательно.

– Ну… уж прям погубит… – улыбнулся Евгений Петрович.

– Да, вы правы. Погубит – это слишком сильное слово.

– Это случится в лифте, – продолжал Евгений Петрович. – Однажды, провожая вас, я нажму кнопку последнего этажа…

– Или в раздевалке, во время первого урока, на который мы оба опоздаем, – вторила ему Иевлева. – Там есть такой закуток за вешалками.

– Нас застукает вахтёрша, – говорил Евгений Петрович, – это будет ужасно, нас поведут к директору школы, вызовут родителей. Какую странную грустную и чудесную историю мы с вами рассказываем.

– Это снег, – сказала Иевлева, – это на нас так действует снег.

Они успели дойти до Пушкинской и, не сговариваясь, свернули в сторону Крепостного переулка. Там жила Иевлева. Евгений же Петрович был бедным бездомным советским ребёнком, дома его ждала жена.

А вот для доцента Шурова, который тоже собирался выйти на улицу Пушкинскую, но с собакой, с целью прогулять эту собаку перед сном, падающий снег имел неромантическое и совершенно прикладное значение. Пришла зима – пора надевать меховую шапку. Доцент Шуров, преподаватель кафедры иностранных языков, вышел со своим доберманом, который был жутким истериком и трусом. Вопреки расхожему мнению о боевых качествах этой породы. По случаю снега доцент надел свою очень красивую шапку из лисьего меха.

Двое уличных специалистов по сдёргиванию меховых шапок с голов прохожих решили по такому случаю рискнуть, несмотря на присутствие добермана. Шапка была слишком привлекательна. А может, они видели уже эту собаку в деле… Один из них сдёрнул на бегу шапку с головы доцента и кинулся прочь. А другой ударил доцента по голове какой-то палкой и тоже побежал. Доцент схватился за голову, но побежал за ними. Сзади бежал доберман, который боялся остаться один.

Иевлева услышала топот бегущих и оглянулась, за ней оглянулся и Гущин. Оба сразу поняли и оценили ситуацию. Доцента Шурова они хорошо знали, оставить его без помощи было невозможно. Но Иевлева испугалась за Евгения Петровича и крикнула, чтобы он не встревал. Он не послушал. Он вырос в ростовском дворе, происходил из простой семьи и не был в таких делах новичком. Но он всё-таки последние годы занимался научной работой, а шпана грабила и воровала, к тому же их было двое. Это был для Евгения Петровича неравный бой. Но он всё равно бы не отступил, а при ней и подавно.