– Их и не было, – ответил Жора. – Сначала они меня разоружили, потом мы их разоружили. А безоружные ж не стреляют.

Он не стал рассказывать, как бывшие сослуживцы Константина и Анатолия удивились, или, проще говоря, совсем ох***ли, когда эти самые Константин с Анатолием вышли из-за Жориной широкой спины. Про них тут все по-тихому неофициально знали, что их сожрал крокодил. А тут вот они, и говорят, мол, ребята, такое дело, мы живые, вы не думайте. Оружие надо положить на пол, вы не знаете всего…

Куликов, не откладывая трубку, потребовал соединить с начальником штаба.

– Товарищ начальник штаба, – проговорил в трубку Куликов, – Группе войск приказ: отбой боевой тревоги. По операции «Голубь мира» отбой!

– Наконец-то, – невольно выдохнул начальник штаба. – Так точно, товарищ маршал!

– Цакадзе, – сказал Пальчиков, – бери вертолёт и мигом Фролова на аэродром. Его домой надо быстро возвращать. Ты сам видишь.

– Так точно, вижу, товарищ полковник.

– Давай скорее, – беспокоился Пальчиков, – не нравится мне всё это.

Глава 34. Снегирёв и Иевлева – последняя встреча

Глава 34. Снегирёв и Иевлева – последняя встреча

Когда люди Снегирёва вошли в квартиру Иевлевой, мальчик сразу сказал:

«Мама, не сопротивляйся».

– Мама не будет, моё солнышко, сама вижу, что нельзя.

С оружием наготове, напряжённые, готовые сразу стрелять, они понимали, что эта безобидная на вид женщина на самом деле очень опасна. Ей дали спокойно одеться, но пожелали при этом присутствовать. У них была возможность убедиться, что под халатиком нет никакого оружия. Они, конечно, понимали, что опасность в данном случае не таится в ноже, спрятанном в трусиках, в автомате, скрытом под лифчиком. Но, как говорится, бережёного бог бережёт.

Иевлева хотела одеться как можно скорее, чтобы выйти до того, как придёт поэт. Запирая за собой дверь, она порадовалась, что это удалось. Но на последнем пролёте лестницы увидела всё-таки, как поэт входит в подъезд. Никакой возможности подать ему знак не было. Иевлева пыталась пройти мимо, но он ничего не понял и кинулся здороваться. Тогда она хотела отдать ему, по крайней мере, ключ, но сопровождающие не дали этого сделать. Они вышли из подъезда, после чего двое повели Иевлеву к машине, а третий вернулся в подъезд. Именно этого она и боялась. Она понимала, что после того, как поэт поздоровался с ней, это ничем хорошим для него не закончится.

Третий, который заходил в подъезд, догнал их почти сразу. Иевлева бросила на него быстрый, едва заметный взгляд, чтоб запомнить его получше. Он поймал её взгляд и отвернулся.