– Не подходите, – крикнул Снегирёв. – он, может быть, меня и не тронет!

Но как будто в ответ на это предположение ящер заработал ногами, вязнущими в осыпающихся камнях, и вылез ещё немного из воды. «Почему он не выходит? – подумал Снегирёв. – Как будто боится чего-то».

Иевлева перескочила на большой камень, в который была ввинчена скоба, свесилась вниз и перерезала верёвку. В это же миг ящер бросился вперёд, но Снегирёв успел отскочить. Тут раздался какой-то жуткий грохот, в лицо ящера полетели почему-то осколки камней, он раскрыл пасть, хотел кинуться опять вперёд, но один из осколков выбил ему зуб. Он выскочил на берег и пополз, почти побежал вдоль берега по камням. Было такое впечатление, что он перепуган. Он жутко засвистел и уполз в темноту. А на камень рядом с Иевлевой, но со стороны, противоположной той, куда убежал ящер, спрыгнул человек. Иевлева просто не могла поверить глазам, потому что это был участковый. За ним следом бежал ещё какой-то незнакомый ей высокий седой старик. Тоже с пистолетом в руках.

Снегирёв стал подниматься по камням наверх.

– Погоди минуту, не узнал, что ли? – окликнул его участковый.

– А, это ты, – остановился Снегирёв. – И что скажешь?

– Ты меня зверю отдать хотел, а выходит, я теперь другим человеком стал. И надо бы тебя пристрелить. А вот не хочется как-то. А ты думал, я тебе позволю, чтобы с её головы волосок упал? – Участковый кивнул на Иевлеву.

– Застрелить ты меня можешь, – сказал Снегирёв, – а вот понять меня не можешь. Олух ты деревенский.

Участковый молчал.

– Не убивайте его, – продолжал Снегирёв, показав рукой туда, куда убежал ящер. – Может, он последний.

– Да знаем без тебя, – отозвался тот седой. – Если б ещё и ты был последний, совсем было б хорошо.

– А я последний и есть, – ответил Снегирёв не без достоинства. – Последний в роду. А ты… вот ты какой.

Он смотрел на Степана с любопытством. Иевлевой вдруг показалось, что Снегирёв в глубине души рад, что всё так произошло. Рад, что она жива. Он повернулся теперь к Иевлевой и продолжал:

– Прощайте, Тамара Борисовна, не поминайте, как говорится, лихом. Извините, что чуть вас ящеру не отдал. Я не хотел, но у меня не было выбора.

– Пустяки, – хотела пошутить Иевлева, но вместо этого неожиданно для самой себя серьёзно сказала:

– Но не отдали же.

Снегирёв наклонил голову, прощаясь с ней. Потом повернулся и стал подниматься к входу в коридор, в котором стояла дрезина.

– Я там вашему солдату, кажется, сломала челюсть, – громко сказала ему в спину Иевлева.

Он кивнул и пошёл дальше. Потом остановился, повернулся к участковому и спросил: