Понемногу, слово за слово, я пытаюсь донести до нее эту несложную мысль, с горечью наблюдая за тем, как она бредет на мой отчаянный зов, сбиваясь на каждом шагу подобно слепому котенку. Я хочу ей помочь, взять на руки и самому пронести через длинную дорогу к другому краю нашего общего маршрута, но вокруг нее слишком много чужих лиц, способных навредить мне. Как ни прискорбно, но я должен держаться от них подальше. И от нее. Это залог нашей будущей счастливой жизни. Чтобы обрести, я должен потерять все, что у меня есть. Лишь тогда я заслужу право приблизиться к ней в том виде, в каком она должна будет принять меня, узнать, ответить на мою любовь.

— Что-то происходит… Господи… Все вверх дном, я не понимаю, что это значит… — она вдруг захлебывается словами, начиная дышать часто-часто, и тотчас доктор пытается купировать ее тревогу:

— Спокойно, Фим, все хорошо. Все хорошо. Помните, что бы вы ни увидели, это происходит с кем-то за стеклом, не с вами. Вы по-прежнему по другую сторону, я держу вас за руку, вы здесь, со мной, в полной безопасности. Постучите по нему и убедитесь в том, что его нельзя пробить, — он глубоко выдыхает.

— Да…

— Что вы сейчас видите?

— Ничего, — ее дыхание постепенно выравнивается, и я сам не замечаю, как осторожно прижимаюсь лбом к стене, прикрывая глаза рукой.

— Хорошо. Давайте попробуем немного пройтись вдоль стекла.

— Я вижу… перевернутую машину. Себя. Почти нечем дышать, здесь такой тяжелый запах, очень похожий на… кровь, — она снова приходит в волнение. — Даша! Что с ней? Она мертва? Она мертва…

— Ваша подруга не дышит?

— Я… Я не знаю, она не двигается. Мне нужно выбраться отсюда и помочь ей.

— Вы дергаете автомобильную дверцу?

— Замок заклинило.

— Что же вы делаете?

— Я пытаюсь выбраться через боковое стекло. Оно разбито. Мне нечем вытащить осколки, поэтому я хватаюсь за него голыми руками. Мои ладони в крови.

Все так. Осколки стекла беспорядочно впивались в твою нежную кожу, разрезая ладони и запястья, но я впоследствии обработал все твои раны, Принцесса. Все до единой. Я знаю, тебе было больно, хотя ты по большей части молчала, ни словом не обмолвившись о своих ощущениях. Молчала, потому что не могла говорить.

— Что происходит теперь? — после непродолжительного молчания спрашивает специалист.