Фредегарда не обратила внимания на насмешку в его словах.
– Где Гизела? – ледяным тоном осведомилась она.
– Если бы я знал это, разве твоя дочь осталась бы в живых?
– Нисколько не сомневаюсь в том, что ты послал за ней убийц, когда она бежала из Лана с той северянкой!
Вот теперь голос Фредегарды дрогнул, маска равнодушия дала трещину. Ненависть к нему – и, конечно же, к королю, из-за которого все это началось, придавала женщине силы, но мысль о своем ребенке, беззащитном и одиноком, подкосила ее.
– Так и есть, – без обиняков заявил Гагон.
Правда, он не стал рассказывать Фредегарде о том, что уже много месяцев ничего не слышал об Адарике. Гагон не был уверен в том, что его брат еще жив. И что Гизела мертва. Возможно, Адарик оказался достаточно глуп, чтобы вступить в бой с норманнами.
– Что тебе еще известно? – закричала Фредегарда. Ее слюна брызнула ему в лицо.
– Ничего. Но я знаю наверняка, что зима была долгой, а у твоей дочери не очень-то крепкое здоровье.
– Ты должен что-то предпринять, Гагон! Иначе король обо всем узнает, клянусь!
Советник отер ее слюну с подбородка и задумчиво посмотрел на Фредегарду. Затем он одарил ее любезной улыбкой. Женщина поморщилась, будто эта улыбка причинила ей боль.
– Откуда в тебе столько враждебности, милая моя Фредегарда? – спросил Гагон. – Может быть, в прошлом мы и были противниками. Теперь же я тоже хочу, чтобы Гизела выжила. Понимаешь, раз невеста Роллона скончалась, ему нужна новая, не так ли? А кто посмеет усомниться в том, что ты родила королю двух дочерей?
Плечи Фредегарды дрогнули.
– Ты не посмеешь! Не смей даже думать об этом! – прошипела она.
Гагон обошел вокруг нее все с той же улыбкой на устах.
– Но ты ведь позволишь мне отправить в Нормандию отряд… а лучше два? Они перевернут там все вверх дном, чтобы отыскать твою дочь. Позволишь, Фредегарда?
Женщина опустила глаза. Ее лицо окаменело, а кожа словно превратилась в лед.
– Не жди, что я буду молить тебя об этом. Высылай отряды!
Монастырь Святого Амброзия, Нормандия, осень 936 года
Монастырь