Гуннора покачала головой.
– Я пришла, потому что волнуюсь за тебя, – прошептала она.
Альруна нахмурилась.
– Ты не можешь быть милосердна. Ни один язычник не способен на милосердие, а ты все равно язычница.
Гуннора вздохнула, ее бросило в жар, пот заструился по телу, от вони нищих закружилась голова. Она не могла скрывать правду в этом лживом месте.
– Конечно, – признала датчанка. – Мне никогда не стать истинной христианкой. Но я приложу все усилия, чтобы весь мир считал меня такой. Ради моих сестер, ради сына, ради Ричарда, ради меня самой. А главное, ради моих родителей. Они хотели, чтобы мы жили тут в мире, не голодали, обрели счастье.
Взгляд Альруны смягчился.
– Зачем ты рассказываешь мне это?
– Чтобы и ты поверила, что нужно жить дальше, не оглядываясь на прошлое. Нужно смотреть в будущее. Мы не всегда получаем то, чего хотим, но мы не должны сдаваться. И иногда нам приходится предавать самих себя.
– Ричард прогнал меня. Как мне теперь жить дальше? – В голосе Альруны звучали упрямство и ненависть.
Гуннора понимала, что никакие грязные ноги не научат Альруну смирению. Дочь Матильды была достаточно умна, чтобы притворяться, но в то же время слишком горделива, чтобы стать одной из монахинь. Даже сейчас она вселяла тьму в души окружающих.
– Мы обе знаем Ричарда, – тихо сказала Гуннора. – Конечно, он злится на тебя, но у него переменчивый нрав. Он не сможет затаить злобу надолго.
– Ты не заслуживаешь его! Как ты можешь говорить о нем столь неуважительно?!
– Я вижу, кто он такой на самом деле. Я способна на это, потому и заслуживаю его любви, разве не так?
Альруна помолчала. Ей хотелось возразить, но она вынуждена была согласиться с Гуннорой.
– Ты его любишь? – вкрадчиво спросила девушка.
Гуннора пожала плечами.
– Любовь многолика. Лик твоей любви полнится жестокостью и отчаянием.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Потому что не на все вопросы есть ответы. Любит ли дерево землю, в которую пустило корни? Я не знаю. Земля кормит его. Ричард стал для меня такой почвой. И он меня не ограничивает. Конечно, моему деревцу приходится расти в таком направлении, что часть веток сгибается. Но пока что ни одна не сломалась.