— Не знаю. Не могу я спать, только извелась вся, — Романова с пренебрежением выдернула руку и отошла к окну.

— Ну что с тобой делать? Давай вколю успокоительного? — предложила Куликова и поднялась со стула.

— Я и так спокойна.

Ирина не хотела обижать ее, но излишняя забота раздражала. Она чувствовала себя вполне сносно, учитывая обстоятельства, и, если бы ей нужна была помощь, непременно сказала бы об этом.

— Значит, снотворного, надо отдыхать, — Таня искренне переживала, невзирая на разногласия и обиды.

— Спасибо, ничего не нужно. Тань, скажи мне, что произошло, пока меня не было? Я же чувствую…

Несколько секунд Куликова молчала, решая, стоит ли говорить правду и волновать Иру лишний раз. Но, подумав о возможных последствиях, выбрала честный путь, пусть и не самый приятный.

— Ну хорошо. Были небольшие проблемы, но теперь все снова в порядке.

Ирина напряглась и неосознанно взглянула на Громова. Он все так же спал, все приборы работали исправно. Некстати вспомнился недавний кошмар, и внутри что-то оборвалось от страха.

— Все, правда, хорошо, — заверила ее Таня, перехватив встревоженный взгляд.

Романова облегченно кивнула, присела на стул рядом с Тимуром и осторожно поинтересовалась:

— Он приходил в себя?

— Нет. Ир, пойми, он может никогда не прийти в себя. Я врач, я знаю, о чем говорю.

— Я все понимаю… — тихо, будто из последних сил. Слова Тани ложились на плечи тяжелым грузом. Ира знала все это и без нее, но не зацикливалась на угнетающих мыслях.

— Он может остаться инвалидом. Ты уверена, что хочешь этого?

Вполне логичный вопрос, но прозвучал он так неожиданно и дико. Ирина не сомневалась ни секунды.

— Тань, мне все равно, какой он будет. Лишь бы выжил. Мне он нужен любой.

Куликова тепло улыбнулась и несильно сжала ее плечо в знак поддержки. Она поражалась переменам, произошедшим с подругой. Прошло всего несколько месяцев, а перед ней сидел совершенно другой человек. Ира всегда являлась теоретиком, ей достаточно было просто знать, что дважды два четыре, чтобы спокойно жить. Она была ведомой, зависимой от обстоятельств и чужого мнения. А сейчас будто прозрела, стала жесткая, сильная, отчаянно отстаивающая свою точку зрения и право на любовь. Только в этот момент Таня осознала, насколько крепкий стержень внутри нее, его не согнули ни обстоятельства, ни трудности.

— Я восхищаюсь тобой. Ты через многое прошла, не сломалась и продолжаешь бороться за двоих, даже троих… Я уверена, все будет хорошо. Вы справитесь.

— Спасибо.