— А ты разве не помнишь, тетеря, как мы ехали сюда? По ранней-то дорожке спокойней будет. Ну, как снова кто-нибудь главный путь запрудит? Вдруг ещё какие-нибудь родственники у государя объявятся, вспомнят, что у них есть кузен или дядька, работающий царём?

Кучер в восторг не пришёл, но кивнуть — кивнул. И поехал искать постоялый двор. Спать оставалось всего ничего…

Глава 36 Ночёвка на Малой Морской

Глава 36 Ночёвка на Малой Морской

Дом по Гороховой, 10, впоследствии ставший известным как «дом усатой графини» или «дом пиковой дамы», был совершенно не нужен графу — подле него он лишь бричку остановил.

Дождавшись момента, когда кучер, хлестнув усталую кобылу, свернул за угол, он схватил Анну за локоток и потащил через многочисленные подворотни на соседнюю улицу.

— К чему такая спешка? — спросила девушка, сильно запыхавшись.

— Потом всё объясню, — ответил граф, запыхавшийся не менее, но не от бега, а от опасений. Он опасался, что кто-нибудь, мучимый бессонницей и бдящий в ту пору у окна, а было около двух пополуночи, мог заметить их и запомнить.

— Нельзя ли было высадиться ближе к тому месту, где мы…

— Тс-с-с!.. — прервал спутницу Пётр Сергеевич. — Мы здесь инкогнито. Если кто-нибудь узнает, что невеста самого Юрия Петровича…

Тут граф, перейдя на тишайший шёпот, объяснил, почему приличным барышням, княжеским невестам не пристало ходить ночью по незнакомым подворотням. В конце добавил:

— Мы переночуем у жены моего друга, который сейчас находится в Москве по весьма важному государственному поручению…

Барышня притихла. Казалось, она поверила и в эту ложь. По крайней мере, более вопросов не задавала.

Выйдя на Малую Морскую, «родственнички» совершили легкую пробежку к дому номер девять и сразу же вошли в подъезд. Тот трёхэтажный особняк некогда принадлежал московской знати. Затем был продан за долги в казну, и далее много-много раз перепродан и перестроен. Наконец, после смены очередного владельца, сделался доходным домом, причём, неофициальным. Официально, по бумагам, в том особняке должны были располагаться конторы и служебные апартаменты представителей местных национальных общин, наиболее крупной и влиятельной из которых слыла немецкая.

Первые два этажа служебностью не отличались, а отличались роскошными дверьми из деревянного массива — с богатой инкрустацией и вензельными табличками. Между мраморными лестничными пролётами стояли мраморные же скамейки, сзади которых, в весьма живописных нишах, помещались напольные вазы с искусственными цветами. Некогда цветы в тех вазах были натуральными, и меняли их чуть не каждый день.