От сладострастных помыслов граф разомлел, утратил нить беседы с кучером, потерялся в чувствах, в результате чего, в один чудесный миг, почувствовал нужду встряхнуться. Да и по нужде сходить не мешало. Словом, когда колесо сломалось, он не разгневался, а, наоборот, воспрянул духом, а заодно и всеми мускулами, ибо поразмяться после однообразной тряски на самодельных рессорах отнюдь не лишнее.

Пётр Сергеевич сбросил дождевик, благо дождь уже переставал, закатал рукава и начал во всю прыть помогать вознице, что снова привело незлобивого кучера в восторг. Экий барин сноровистый и простой души человек!

А в скором времени и крупную подмогу Бог послал — цыган на разукрашенной лентами и сушёными букетами шестиколёсной кибитке.

Цыганский фургон может вмещать гораздо больше пассажиров, нежели покажется на первый взгляд. Когда он остановился, из него высыпала, поди, целая деревня — и ну тоже помогать, причём, бескорыстно. Дочери барона понравился нарядный белобрысый юноша, попавший в невыносимое, на её взгляд, положение.

Глава 35 Нежные и жестокие мысли

Глава 35 Нежные и жестокие мысли

Пока цыгане с незлобивым кучером ставили новое колесо, возвращали к жизни средство наземного передвижения, граф успел перекинуться словечком и улыбками с баронской дочкой, которая, к тому же, была кормящей матерью.

От младенца и от матери пахло давно забытым домом. Давненько не общался граф накоротке с женским полом! Иначе не размечтался бы он так фривольно и непростительно о не принадлежащих ему дамских прелестях, о чужих девицах, которые, как таковые, и не нужны были ему вовсе, ему были нужны исключительно их деньги. Только деньги могли спасти его далёкую супругу и единокровное чадо от нищеты и вымирания, только очаровательно шуршащие бумажки могли дать воспитание и образование их отпрыску, который был таким же блондинистым, как и папаша. Из недавнего письма от Дуни стал известен этот факт Петру Сергеевичу.

Интересное, однако, дело получалось. Ежели супруга, покинутая им не по доброй воле, а в силу обстоятельств, была такой же жгучей брюнеткой, как и цыганка, то и чадо должно было родиться не белобрысым, а брюнетистым, вот, например, как цыганкино чадо. Однако ж, вышло редкое сплетение обстоятельств: ребёночек Петра Сергеевича родился беленьким, весь в отца расцветкой вышел, да и личиком копия.

Разные мысли, нежные и жестокие, одновременно роились в мозгу у графа. Каменное сердце Петра Сергеевича отбивало несусветный ритм. В том ритме том графу удавалось не только убивать, но и делать дела помельче: ежедневно слать депеши в Смольный. Все когда-то забракованные письма молодого князя, окропленные «слезами вперемешку с кровью», постепенно очутились в ручках феи-ангела. Любуясь милым сердцу почерком, бедняжка верила, что её простили и вот-вот увезут из институтской серости в укромное местечко — для тайного венчания! Городские сплетни до Смольного не доходили, и розовая фея была рада сознавать, что жених у себя дома и терпеливо ждёт. И не до шкафа ей было целый месяц! А кабы и вспомнила про него…