Серебристая точка маячка светится прямо поверх здания, которое занимает благотворительный фонд Валайтиса. Паркуюсь в нескольких метрах от центрального входа, стараясь не думать о том, что до конца её рабочего дня ещё больше трёх часов: кажется, готов каменным изваянием сидеть на месте и отсчитывать секунды, приближающие меня к ней.

Будто стремительно лечу к палящему солнцу, настолько прекрасному и при этом смертоносному. Всё внутри трескается. Дрожит. Осыпается от манящего жара.

Упираюсь лбом в руль и считаю до десяти, напоминая себе, что готовился к этому моменту слишком долго.

Раз. Планировал поездку за ней последние три месяца из тех девяти, что прошли с нашей последней сумасшедшей встречи и болезненного расставания.

Два. Оттягивал целых десять дней, мучаясь от чужого крика, позволяя сомнениям и страхам жрать своё тело заживо, когда как в ней видел спасение от всех своих кошмаров наяву.

Три. Долго спорил сам с собой, ломал свой эгоизм и садил под замок сладко-дурманящие мысли о том, что она моя, только моя, и ничья больше.

Четыре. Твердил, что смогу принять любой её ответ, смириться с любым решением, дать ей то право выбора, которого никогда прежде не доставалось.

А на пять меня заставляет вздрогнуть и поднять голову вдруг тявкнувший пёс. И тяжёлая, вычурная дверь из тёмного дерева распахивается прямо на моих глазах, выпуская из здания фонда взбудораженную и запыхавшуюся Машу, изменившую своей привычной степенности и размеренности.

Кажется, она и вовсе изменилась. Распустилась великолепным, диковинной красоты цветком, чей тонкий сладкий запах ощущаю даже на расстоянии, в первую же секунду, как выскакиваю из машины ей навстречу.

Мы оба останавливаемся, замираем в нерешительности, сканируем друг друга взглядом. Долго, пристально, так жадно и голодно, что у меня перехватывает дыхание и бросает в жар.

Она выбежала на улицу в одном лишь тонком, светлом платье — слишком опрометчиво для прохладной майской погоды. И теперь еле заметно мнёт пальцами подол, наверняка думая с досадой, насколько это становится очевидным: Маша Соколова ждала меня.

Несмотря ни на что, ждала каждую минуту, пока я сомневался и тянул.

— У тебя собака? — спрашивает она удивлённо, а я оглядываюсь назад и тихо чертыхаюсь, увидев торчащую из-за распахнутой двери мордаху пса, деловито расположившегося на водительском сидении.

— Вроде того, — пожимаю плечами как-то виновато, чувствуя себя полным дураком при мысли о том, что начну рассказывать ей, как подцепил нестандартного попутчика на заправке. Но внутренняя потребность как-то оправдать собственные слабости берёт верх, и подталкивает сказать ещё хоть что-нибудь. — Не успел даже придумать ему кличку, хотел ограничиться простым «Пёс». Но теперь мне кажется, что это отвратительная идея.