Оставалось только сцепить зубы, молчать и корить себя за нерешительность. Нет, корить — неподходящее определение. Я начинала скорее люто ненавидеть себя за неправильно принятое решение.

— И что, тебя действительно снимут с капитанства после каникул? Из-за того, что он нажаловался? — никак не унимался Рубен, а меня так и подмывало поинтересоваться, как долго он ещё намерен составлять нам нежелательную компанию.

— Снимут и ладно. Потрачу освободившееся время на личную жизнь, — хмыкнул Иванов, специально задев меня ногой под столом, отчего я чуть не выронила из рук настрадавшуюся треснувшую ручку и очень быстро покраснела, выдавая себя с потрохами.

Он издевался надо мной — и это было плохо, потому что с моим низким уровнем контроля собственных эмоций и неспособностью складно врать каждая минута нашего представления давалась с неимоверным трудом. Он не злился — и это была единственная хорошая новость на сегодня, — потому что я боялась представить, как смогла бы дальше жить, сломав своей выходкой то хрупкое, маленькое, только успевшее зародиться между нами счастье.

— И Романов ту жалобу не писал, — внезапное откровение Максима удивило даже меня настолько, что мы с Рубеном одновременно недоуменно уставились на него. — Она анонимная, но он сказал, что ничего не писал, и я ему верю. А вот остальным ребятам в команде — уже нет, — он развёл руками, изображая печальную мину, потом встретился со мной взглядом и снова ехидно ухмыльнулся, словно мой вид вообще не мог вызвать в нём каких-либо других эмоций. — А чего это ты подслушиваешь, Полина?

— Потому что вы сидите напротив, а я не могу одновременно писать и затыкать себе уши, — парировала я, со злости ткнув ручкой в тетрадь с такой силой, что из треснувшего места вывалился маленький осколок пластика. Кажется, на Иванова это произвело даже большее впечатление, чем на хихикнувшего Рубена, потому что тот мигом сменил гнев на милость, придав голосу приятно обволакивающую мягкость.

— Вот здесь у тебя ошибка, — спокойно указал он ещё в середину наспех написанного решения, небрежно откинув пальцем в сторону кусочек прозрачного пластика. Наверняка заметил мою оплошность уже давно и специально ждал подходящего случая, чтобы продемонстрировать её как можно эффектнее.

Однозначно, у него получилось задуманное. Я моментально вскипела от ярости и еле удержалась от желания укусить его за этот самый палец, ограничившись громким, раздражённым выдохом и взглядом, выражающим тысячу страшных проклятий.

— Начнись у нас в команде такие бабские склоки, я бы нахрен всё послал, — глубокомысленно заметил Рубен и вместе с нами повернулся на очередной звонок дверного колокольчика, тут же расплываясь в улыбке. По-видимому, всё это время он ждал именно эту миловидную высокую шатенку, к огромному облегчению, точно не учившуюся с нами в гимназии. — Ну, я пойду, — он посмотрел поочерёдно на меня, потом на Максима, и усмехнулся: — Даже не знаю, кому из вас больше нужно пожелание удачи. Просто надеюсь застать завтра вас обоих целыми и невредимыми.