Его ладони легли мне на плечи и мучительно медленно спускались по телу, пальцы осторожно обвели контур груди, задержались в выемке слегка выпирающих рёбер, знакомым хозяйским движением сжали талию и двинулись ниже, ласково поглаживая бёдра. Я задыхалась, еле выхватывала новую порцию воздуха, раскалившегося докрасна и обжигающего искусанные от поцелуев губы, не могла сделать глубокий вдох, чувствуя, как грудную клетку сдавливало тисками возбуждения, захватывающего меня в свою полную власть.

Душно, горячо, так потрясающе хорошо. Поцелуи, ранее остававшиеся на моей шее одинокими точками, пульсирующими сладким теплом, теперь сливались в единый поток удовольствия, струящийся по коже от чувствительной впадинки за мочкой и вплоть до ключиц. И я зарывалась пальцами в его шелковистые, податливые волосы, другой рукой пыталась обхватить его за поясницу, прижаться теснее, с ранее неизведанным похотливым желанием ощущая упиравшийся в самый низ живота твёрдый член, больше не вызывавший страха. Только страсть и дикое возбуждение, напрочь срывавшее все оковы воспитания, порицания и предрассудков.

Я чувствовала, как подрагивали его пальцы, долго сражавшиеся с двумя верхними пуговками на моём платье, как огромная крепкая ладонь скользила по ягодицам, поглаживала и сжимала их, комкала подол моего платья, пока его губы покрывали тёплыми поцелуями те участки оголённой над грудью кожи, которые он только что осторожно прикусывал зубами, боясь оставить на мне следы. Потрясающая сладкая пытка выбивала из меня тихие стоны и приносила тянущее напряжение между ног, трущихся друг о друга в попытке хоть отчасти ослабить изматывающее возбуждение, растущее с каждой секундой и не находящее выхода.

Ещё одна пуговица поддалась мгновенно, и его язык проложил короткую дорожку в открывшуюся взору ложбинку груди, оставил после себя влажный след, приятно прохладный под вторящим ему прикосновением воздуха. Я целовала его шею быстро и порывисто, пыталась что-нибудь прошептать, но вместо этого лишь жалобно поскуливала, не в состоянии связать воедино свои мысли, спутавшиеся в один огромный комок.

Одним неудачным движением я ударилась ногой о что-то холодное и твёрдое, не сразу сообразив, что это унитаз. И тогда сквозь сплошную негу наслаждения, алой пеленой стоящую перед закрытыми глазами, начал вновь проступать страх. Потому что моё платье расстёгнуто уже наполовину и подол скомкан на талии, а мы до сих пор в кабинке школьного туалета, мимо которого в любое мгновение может пройти кто-нибудь из учителей.