И чем более знакомым становился мелькавший за окном такси унылый пейзаж, из-за уличных фонарей словно подкрашенный сепией, тем отчётливей я осознавала, что умудрилась натворить. С самого первого дня этих каникул, с самого первого разговора с родителями о планах на праздник, с самого первого отправленного лживого сообщения. Я снова стала разочарованием для всех, кто был мне дорог и кому ещё была дорога я.

Мать с отцом встречали меня у подъезда, двумя молчаливыми и в то же время пышущими яростью тёмными силуэтами застыв среди белых декораций начинающегося спектакля, в котором мне отводилась главная роль. До квартиры мы шли молча, и это противное, вяжущее и горьковатое на вкус молчание вызывало приступ тошноты, став моим нежеланным компаньоном на эту ночь.

— Я жду от тебя объяснений, — ледяным тоном заявила мама, стоило только раздеться и сделать один шаг в гостиную, где на диване уже сидели напряжённые и хмурые родители.

О, я знала, что будет дальше! Извращённая, продолжительная, беспощадная казнь неугодного ребёнка, посмевшего снова оказаться не таким идеальным, как в их смелых мечтах.

— Объяснений чего? Я поехала в гости. Я вроде не подписывала собственной кровью бумажку, обязывающую меня безвылазно торчать в этой квартире.

— Полина, хватит! Мы хотим услышать от тебя нормальные объяснения, почему ты обманывала нас всё это время, — сквозь зубы процедил отец, после чего у меня в прямом смысле начали трястись коленки. К бесконечным и зачастую необоснованным претензиям от матери я давно привыкла, а вот к такому суровому виду отца, по-видимому, привыкнуть только предстояло.

— Я ничего не собираюсь объяснять.

— Соседка рассказала нам, что за все дни с нашего отъезда ты только раз объявилась дома и в компании какого-то мужчины. Ты живёшь где-то целую неделю, нагло врёшь нам по три раза на день, заявляешься домой среди ночи на дорогущем такси и с километровым алкогольным шлейфом, а после всего этого отказываешься что-то объяснять? — голос мамы становился всё громче и начинал срываться на визгливые нотки, а мне всё тяжелее давалось держать себя в руках и сохранять хоть видимость спокойствия. — Где ты была?!

— Я же сказала, в гостях. У друзей, — тихо добавила я и скрестила руки на груди, чтобы не выдать, как дрожат и потеют от нервов ладони. — Вот, значит, какое у вас доверие, да? Исподтишка приставить ко мне слежку от соседки, у которой явно с головой не всё в порядке.

— Ты мне будешь про доверие говорить? Мы поверили всем твоим обещаниям, с пониманием отнеслись к возможному желанию провести время без нас, да Бог с ним, даже предполагали, что ты будешь с этим парнем, из-за которого ты в последнее время вообще витаешь в каких-то облаках. И не надо так на меня смотреть, Полина, у нас с отцом вообще-то есть глаза, и мы не идиоты! Но ты! Ты… Как вообще всё это понимать, скажи мне? С кем ты связалась?!