Убедив себя, что мне всё равно придётся рано или поздно вылезти из своей норы, я прислушалась к происходящему в квартире и быстро прошмыгнула в ванную. Волновалась я вчера не зря: на левом плече действительно красовалось небольшое бледно-розовое полукружие засоса, к счастью, полностью прятавшегося под футболкой. А у меня никак не получалось оторвать от него взгляд, и пальцы завороженно водили по проступившим на коже кровяным точкам, являвшимся для меня чем-то гораздо большим, чем банальной и вульгарной отметиной, которая бесследно сойдёт через пару дней.

Я смотрела в зеркало и видела клеймо взрослой жизни. Клеймо не той девушки, которая просто решилась (сглупила, поторопилась) расстаться с девственностью, а именно той, что рискнула всем в попытке ухватиться за своё счастье и впервые вопреки всем внешним обстоятельствам и внутреннему страху сделала то, чего так сильно хотела.

И вот он, под моими пальцами — знак того, как много изменилось за прошедшую неделю. Напоминание о сделанном и необходимость не только оголтело бросаться навстречу своим желаниям, но и отвечать за все последствия этих поступков.

А вот по возвращении в спальню меня ждал сюрприз в лице непривычно угрюмого отца, сидевшего на стуле с идеально ровной спиной и сцепленными в замок пальцами, что без слов говорило о том, что мне предстоит ещё один «очень серьёзный разговор».

— Сядь, Полина, — попросил он, укоризненно посмотрев на меня, ошарашено остановившуюся прямо в дверном проёме. Пришлось нехотя подчиниться и плюхнуться на свою кровать, но руки на груди я всё же сложила и губы надула — чтобы наверняка обозначить свою обиженную позицию.

— Если вы затеяли игру в добрый полицейский–злой полицейский, то это не сработает, — мне не очень хотелось окончательно портить отношения с папой, который в большинстве возникавших спорных ситуаций вставал на мою сторону и помогал сгладить нашу с мамой чрезмерную эмоциональность, в моменты столкновения интересов ведущую к возможности оглушительного взрыва. Но и промолчать сейчас, когда скопившееся напряжение ядовитыми парами витало в воздухе, просто не получалось.

— Иди и поговори с матерью.

— И не подумаю, — ответ вышел решительным, резким и грубым, однако взгляд я всё равно виновато опустила себе на колени, не выдержав прямого зрительного контакта.

— Полина, ты хоть понимаешь, как она волновалась? Или тебе и правда кажется, что мы перенесли свои лекции, бросили почти два дня работы, навлекая на себя гнев начальства, заплатили бешеные деньги за билеты на ближайший рейс — и всё это лишь для того, чтобы тебя позлить или не дать тебе как следует развлечься? Да мать чуть с ума не сошла, пока мы тебя ночью ждали, а ты нагрубила и наговорила ей такого, что мне и вспоминать не хочется!