Кое-как справившись с верхней одеждой и добравшись до ванной комнаты, я застыла напротив зеркала, разглядывая себя, и теперь ясно понимала, что именно подразумевал Максим, говоря про слишком компрометирующий вид. Можно было найти рациональное объяснение и прилипшим к влажной коже волосам, и смятой форме, и растрёпанности — но блеск в глазах выдавал меня с головой.

Это было так странно и непривычно: видеть себя такой. Незнакомой. Счастливой до одури. Излучающей тепло, маленьким солнышком вспыхивающее внутри, если он просто находится рядом.

Максим остановился за моей спиной, обнял меня за талию своими крепкими горячими руками, костяшками пальцев поглаживал сквозь блузку чуть выступающие нижние рёбра, а подбородок опустил мне на плечо, потеревшись щекой о шею. И, слегка улыбаясь, разглядывал нас в отражении с таким упоением, словно до конца не мог поверить, что всё это — реальность.

И я не могла поверить в это тоже.

— Ты не злишься на меня? — я встретилась взглядом с его небесного цвета глазами, в которых словно искрились бликами яркие солнечные лучи. И плевать, что на самом деле это наверняка лишь отблески подсветки, установленной над зеркалом. — Я наговорил столько всего, о чём теперь жалею.

— Нет, не злюсь. Я просто рада, что мы смогли преодолеть это. А ты, Максим? Ты до сих пор обижен из-за моего поступка?

Мои пальцы коснулись его виска и медленно спустились вниз, к подбородку, обведя контур выступающих скул. Чуть царапнули светлую кожу ноготками, оставив один еле заметный розовый след, коснулись уголка пухлых губ, обветренных и шероховатых на ощупь и из-за этого дарящих до странного болезненно-приятные ощущения во время поцелуев. И замерли, купаясь в горячих волнах дыхания, вырывавшегося из его приоткрытого рта.

— Я не обижен, нет. Но испытываю что-то, похожее на страх. Страх того, что ты снова испугаешься и пойдёшь на попятную в самый последний момент.

— Я никогда больше так не сделаю, — обнимающие меня руки сжались так крепко, что вместе с этими тихими словами с губ сорвалось приглушённое «ох!».

— А ещё, Полли, страх того, что ты разочаруешься, как только узнаешь меня получше.

— Я боюсь того же самого, Максим. Что ты поймёшь, как сильно я отличаюсь от образа, сложившегося в твоей фантазии. И сразу уйдёшь, — сил хватало только на то, чтобы шептать ему об этом и при этом не отводить в сторону взгляд, жадно впитывать глазами тёплое спокойствие и непоколебимую уверенность, которые выражало его лицо. Наверное, только благодаря им я набралась достаточно смелости, чтобы говорить об этом так открыто и прямо.