— Думаешь, после всего случившегося они бы разрешили ему встретиться с Наташей?

— Сомневаюсь… А с другой стороны — разрешили же снова привести её к себе домой, хотя возможный скандал с несовершеннолетней явно подпортит карьеру отцу Яна.

— А кто его отец?

— Павел Валайтис, — я посмотрела на неё округлившимися глазами, чтобы убедиться, что точно правильно всё поняла, и получила утвердительный кивок головой.

Дополнительных пояснений не требовалось: это имя в последний год было настолько на слуху, что даже мне, не особо следящей за политикой, оказалось хорошо известно. Скандальные разоблачения коррупции среди высших чинов, ряд новых мер по обеспечению прозрачности грядущих выборов, неожиданные назначения и перестановки на самой верхушке власти — во всех громких делах теперь непременно фигурировал Павел Валайтис, бывший судья, ныне отчаянный борец за справедливость и активист во благо нашей родины, чей рейтинг среди населения рос в геометрической прогрессии, предрекая его скорый переезд из здания государственной думы через дорогу, прямиком в Кремль.

— И они позволили своему сыну такое вытворять? — ошарашенно спросила я, боясь даже предположить, что было бы, раскопай журналисты хоть какую-то часть истории с Колесовой. А её видео, отправленное его невесте, теперь воспринималось мной не иначе как попытка изощрённого суицида.

— Его очень любят. Боготворят. Ему бы, кажется, позволили вообще всё, что он бы захотел. Его мать до сих пор носится с ним, как с младенцем.

— И на что он способен, Рит? То, что я слышала о нём, рисует картину какого-то инфернального чудовища, а не подростка.

— Я сама не знаю. Мы с ним не то чтобы сильно общались… я была не того круга, — тон, которым она сказала об этом, был на удивление равнодушным, словно её действительно ничуть не волновало деление на какие-то мифические классы людей. — Но он непредсказуемый. Избалованный и ужасно эгоистичный. Даже сама Наташа много раз признавала, что вообще не понимает, что у него на уме.

— Он может сделать ей что-нибудь… плохое?

— Раньше такого точно не было. В отношениях с Наташей он всегда предпочитал насилие психологическое, тем более хорошо знал, как на неё воздействовать. Но теперь… я надеюсь, что обойдется.

Минуты текли медленно, и я отрывалась от окна только для того, чтобы снова взглянуть на часы и убедиться, что прошло всего лишь шесть минут, а отнюдь не несколько часов. К счастью, разговаривали Ян с Наташей в машине, поэтому ученики быстро расходились, не увидев ничего интересного и заслуживающего внимания в факте очередной очень крутой тачки, остановившейся у ворот гимназии. Кажется, кого-то из младшеклассников по утрам вообще привозит на Бентли личный шофёр, разодетый в костюм и фуражку на манер старых американских фильмов, так что здешний народ богатством и понтами уже не удивишь.