По завещанию, кстати, оставленных мне акций было всего пять процентов. Вторые были отписаны нашему младшему. Мать при написании оного, видимо, предполагала, что общее дело может сплотить. Меня, Яра и… отчима. Что он выступит для нас в качестве ментора — как он и обещал, пока вешал ей лапшу на уши. Ментор, ага…

Жаль, что она так и не поняла, что этот мудак нас с Яром ничему толковому научить не может.

Мать терпеть не могла семейных склок, вот только мои отношения с её новым мужем не сложились с самого первого дня, а отношения с Яром старый хрыч испортил сам. Весьма осознанно.

А мама до последнего надеялась нас всех помирить. Ох, мама… Такая умная в деловых вопросах, такая мечтательница в семейной жизни.

Яр расплевался с отцом настолько, что вообще отписал мне эти идиотские акции, потому что я просто попросил. За какой-то символический бесценок.

А я попросил, потому что очень хотел сохранить за собой вот это вот право зайти в кабинет отчима с ноги, и перед тем часом, когда я прижму старого мудака к ногтю — воспользоваться им.

Хотя он пытался всеми возможными законными средствами избавиться от меня. Как он только ни пытался провернуть перекупку через третьих лиц… А для незаконных я его, видимо, недостаточно бесил.

— Я не могу вас пропустить всех, — девочка отчаянно старается сопротивляться моему напору, — меня уволят.

— Тоже мне, беда, — фыркаю я, вытягивая из кармана визитницу и опуская перед девушкой светлый прямоугольник с контактами моего агентства, — уволят — позвони мне. Я плачу лучше Олега Германовича. И не имею моды распускать руки.

Цветочек.

Нет, натурально. Я мог бы блефануть изощреннее, поубалтывать еще подольше, у этой же Маргаритки очень красноречиво стекленеют глаза. Я угадал — лапы старик распускал. Вряд ли дело дошло до чего-то внятного, не те у него годы, но девочка явно напрягалась.

Отец всегда учил, что в делах нельзя допускать никаких личных отношений. Не умеешь разделять личное и работу — даже не пытайся их смешивать. Если понравилась смазливая девочка, что пришла к тебе на собеседование — просто не бери её на работу. Она точно трудоустроится, а вот ты потеряешь лишнее искушение на рабочем месте.

У второго мужа моей матери были на этот счет другие взгляды. Он себе не умел отказывать совершенно. Хотя нет — умел. Когда дело касалось его денег. По крайней мере, знай мать обо всех его леваках — наверное, не стала бы держаться за этого ублюдка до последнего. Но он виртуозно их прятал, скрывал, выплыли только два или три косяка, без особых последствий, мать прикрыла на них глаза — “хотела сохранить хорошие отношения”.