Подтверждая мои мысли, Яр опускает подбородок, и мне сразу становится несколько неловко.

— И сколько он тебе рассказал? — я все-таки подхожу к его постели, занимая свободный край. Так хочется коснуться оставленной поверх одеяла широкой мужской ладони, но мне впервые в жизни не хватает на это смелости.

— Все! — емко отвечает Яр, и я прикрываю глаза, справляясь с этим ощущением… Стыда. Да. Мне стыдно. Стыдно за ту ситуацию, стыдно, что я о ней промолчала. Сколько всего сложилось бы по-другому, если бы я открыла рот?

Мы бы точно ушли из агентства Олега Германовича, возможно, Завьялов бы не стуканул Стелле о моем появлении, и с Кайсаровым или Ликой я пересеклась бы уже сама по себе…

Этот феерический обман вскрылся бы гораздо раньше.

— Иди сюда, — Ветров сам накрывает мои пальцы своей ладонью и притягивает к себе, заставляя меня прижаться щекой к его небритой скуле. — Давай на это сейчас забьем, Вик. Я хочу разодрать этого мудака на части, медленно, со вкусом, увы — придется обойтись более законными методами мести. А ты… Давай больше таких секретов ты от меня заводить не будешь?

Милосердное предложение “взять и забыть”. Если честно, я на него не очень-то и рассчитывала.

— Да кто бы говорил мне про секреты, — я ворчу по привычке, тем не менее, с усталым удовольствием дышу, уткнувшись губами в сгиб шеи Яра. От него пахнет лекарствами, кровью — самую малость, но даже так, это его запах, мой любимый, тот самый, который делает воздух невыносимо вкусным. — Сам-то сколько тогда со своими подозрениями варился?

Он тихонько вздыхает и обнимает меня крепче.

— Прости, — кротко произносит Яр, и если честно — первый раз я слышу его таким, открытым и искренним одновременно, — прости меня, Ви. Можешь не за все, что было, но хотя бы вот за то, что молчал…

Да я вообще-то уже… Причем по полному списку. Вот бы еще подобрать такие слова, чтобы это ему объяснить…

Я все-таки отодвигаюсь от Яра, мне интересно — как на это все смотрит Маруська, уж больно подозрительно она притихла. Ну, так и есть…

Наша дочь. Вот во всем — наша с Яром. С ужасно хитрой лисьей мордашкой она затаилась, прижавшись щекой к папиному предплечью, и смотрит на нас с таким довольнющим видом…

Да, малышка, кажется, твой папа сдержит слово — и в итоге со мной все-таки помирится. Уже даже я всеми руками “за”.

Мы молчим. Все втроем молчим, предпочитая только крепче вцепиться друг в дружку. Сейчас это, пожалуй, самое необходимое — просто побыть друг с другом рядом, чтобы убедиться, что это все — реальное. Что мы действительно вместе, друг у друга. Нам в кои-то веки никто и ничто не мешает. Все позади, все чужие козни, все наши ошибки. И даже я больше не оттягиваю себя за волосы от этого мужчины. Я просто сдалась тому, что понимала чуть ли не тогда, первый раз за эти восемь лет встретив Яра у ресторана. Я без него не могу, я без него мертвая, пусть даже и прямоходящая, но все равно что зомби, голодная до крови и не способная ею насытиться.