Наверное, по той же причине, по которой у меня нет стен, когда дело доходит до него. После того, как психотерапевт назвал меня колодцем, я начала в это верить. Я начала думать, что никто не может понять меня или проникнуть в меня глубже, и именно поэтому я укрепила стены.
Пока не появился
Я никогда не ощущала себя такой открытой и в такой опасности, как с ним. Я всегда думала, что люди, кроме моей семьи, в конце концов уйдут. Только не Ронан.
Никогда Ронан.
Он ворвался так легко, словно колодца никогда и не существовало.
И так больше продолжаться не может.
Ради него, а не ради меня.
В конце концов он возненавидит меня, так что я могу сделать это сейчас, а не позже.
Я стучу в дверь папиного кабинета.
— Войдите, — коротко отвечает он.
Я толкаю дверь и вхожу внутрь, делая глубокий вдох. Папа и Агнус сидят друг напротив друга. Оба их пиджака сброшены, а манжеты рубашек закатаны. Папа без галстука, но Агнус все еще в нем, и обычно он выглядит менее растрепанным. У каждого из них в руках свои планшеты, а это значит, что они обмениваются данными.
— Я не помешала? — я спрашиваю.
Папино лицо смягчается улыбкой.
— Ты никогда не можешь помешать мне. Иди сюда, Тил.
Я сажусь рядом с ним, на то место, которое похлопывает папа.
Агнус начинает вставать.
— Я буду внизу, если тебе что-нибудь понадобится.
— Тебе не обязательно уходить, — говорю я ему. — Я хочу поговорить с вами обоими.
Агнус успокаивается. Теперь, когда я смотрю на него, я понимаю, что все, что я чувствовала к нему в прошлом, было мимолетным. Он был рядом со мной и Ноксом всю нашу жизнь, и эта благодарность жила со мной столько, сколько я себя помню, но это все.