«Это просто его прихоть. Не сумел выбить согласия на «его женщину», решил надавить сильнее? Неужели держит за идиотку, которая ему под ноги сама бросится? Какого черта я впустила в свою жизнь того, кто не дает дышать, и злюсь на него, а главное — на себя! Стоит ли он вообще таких метаний? Что он мне дает? Первоклассный секс? А кому он будет нужен, если меня начнут считать подстилкой? Нет, этого не будет! Я знаю цену одиночества и готова ее платить, но только чтобы не бесноваться всякий раз от неудач! Все, в выходные в клуб с Машей! Надо выбить эту дурь!»

Разозлившись, что не может собраться с мыслями, Ульяна щелкнула курсором на блокировку экрана и вышла на кухню.

Оказалось, было только десять утра. Коллеги из отдела вместе с маркетологами и Аловыми пили кофе, настраиваясь на планерку. Когда Ульяна вошла, все замолчали. Никто не косился, но слишком неестественно делали вид, что заняты. Только Валентина демонстративно зло щурилась на Исаеву.

Ульяна отстраненно кивнула всем, будто впервые сегодня видела их, и прошла к кофемашине. Но подозрительно долгое молчание за спиной вывело ее из своих мыслей, и она тут же вспомнила, с кем и где была вчера. Возможно, все как раз таки и обсуждали ее появление на публике с Казановой — Барховским.

«Неужели Бут сплетник? А Рината? Не ожидала от них такого. С виду порядочные люди… Черт, только спросите меня о нем, и я пошлю вас всех куда подальше!»— раздраженно подумала она, а представив себе список тотализатора, поморщилась.

Не выдав волнения, Ульяна в напускной задумчивости налила чашку кофе и собиралась вернуться в кабинет, но услышала насмешливый вопрос Цапиной:

— Что-то ты костюмчик не сменила, Исаева? Неужели ночевала не дома?

Ульяна опустила глаза на майку под жакетом, которую ей заняла Белла вместо испорченной блузы, и, чтобы сдержаться, крепко сжала ручку своей чашки. Та неожиданно треснула и отвалилась.

— Да не волнуйся так, все уже знают, где ты ночевала, — с еще большей язвительностью процедила Валентина.

От такой фамильярности и вспыхнувшей ярости, подкатившей к горлу горячим комом, у Ульяны волосы на затылке встали дыбом. Она повернулась, но выдавила лишь снисходительную улыбку.

— Валь, завидовать так открыто нехорошо.

— Ты думаешь, я тебе завидую? Да он тебя скоро бросит. Ты в паспорт свой давно заглядывала, женщина глубоко среднего возраста? — ядовито выплюнула та.

— Не советую продолжать в таком тоне! — напряженно проговорила Ульяна, чувствуя, как легкие стягивает от оскорбления.

— А то что?

— Валь! — окликнула Антонина, а Петров и Васечкин живо ретировались.