Миша молчал, кажется, даже головы не повернул, на здание школы так и не посмотрел. Прошло ещё полминуты, он протянул руку и завёл двигатель.

– Может, поедем к твоей тётке? – предложил он.

Алёна кивнула, улыбнулась ему. На секунду они встретились глазами, и Алёна вдруг поняла, что ему не терпится сдвинуться с места. Наблюдать за детьми за высоким забором, было тяжело не только ей.

– Я её даже не предупредила о своём приезде. Будем надеяться, что она дома.

Всю дорогу до рабочего посёлка, Алёна старалась думать только о встрече с тётей Машей. Пыталась мыслить позитивно, пообещала себе, что будет улыбаться при встрече, обнимет единственную родственницу и от души расцелует. Тётя Маша своим отношением к ней и добрым сердцем, заслуживает именно этого. Но чем ближе они подъезжали, тем сильнее Алёна начинала нервничать. Всё, как в прошлый раз. По коже бежали мурашки, словно на неё подул ледяной ветер, а горло перехватил спазм, как при приступе паники. Вспомнила, как сидела в такси, перепуганная, и никак не могла с собой справиться. И сейчас она до боли в глазах вглядывалась в знакомые дома, переулки и даже выбоины на дорогах, словно и их могла помнить. А приходилось ещё показывать Мише дорогу, говорить, где свернуть и где остановить машину.

Нервно потёрла ладони друг о дружку, словно ужасно замерла.

– Ты нормально?

Покачала головой. Машина остановилась, за углом был дом тёти Маши, а сейчас Алёна смотрела на дом, в котором жила мать, и она сама когда-то, на окна их квартиры. Тёмные, со старыми рамами и давно немытыми стёклами. Алёна первой потянулась к ручке двери и вышла из машины. Старалась дышать глубоко, чтобы справиться с паникой и внутренней дрожью. Хотя, чего боялась, понять никак не могла. Всё это дела давно минувших дней. И она больше никогда и ни за что…

Она это уже себе обещала, и вот приехала вновь.

Миша из машины вылез, потянулся, потом огляделся. Обошёл автомобиль и остановился рядом с Алёной. К ней не приглядывался, видимо, догадывался, что она не хочет, чтобы на неё сейчас смотрели. Даже он. Поэтому глядел по сторонам. А Алёна вдруг сделала глубокий вдох.

– Качели всё те же, представляешь? – проговорила она негромко. Миша, наверное, не ожидал, поэтому опустил глаза к её лицу. – Я на них каталась, и Виталика с Зоей катала. Зоя была совсем маленькой, совсем. Я держала её на руках, сидя на этих качелях, и смотрела на окна квартиры. – Алёна указала пальцем. – Если наступал вечер, в них зажигался свет. Но это совсем не значило, что можно было идти домой. Мама могла отругать, если мы появились не вовремя. Иногда, когда она совсем про нас забывала, приходила тётя Маша, и забирала нас к себе. Или шла ругаться с мамой. Но это было хуже, потому что после её ухода, мама ругала нас. К ней всегда приходили мужчины, разные. Мама была красивой… до поры, до времени. Я помню её красивой, другой не помню. Блондинкой с кудрями, с отменной фигурой. Зоя очень на неё похожа. У неё та же манера говорить, держать себя, одеваться. И представления о жизни похожие. – Алёна вскинула руки в нетерпимом жесте, сжала их в кулаки. – Она олицетворение этого места. А я его ненавижу.