– Никак готовить не любит.

Алёна кинула на него укоризненный взгляд, а тётя Маша, переодевшаяся к этому моменту в халат понаряднее да поцветастее, ради дорогих гостей, лишь руками развела.

– Так что ту сделаешь, Михаил Сергеевич, не приучил никто, человека рядом нужного не оказалось. Я вот себя сколько лет за это казню, что не взяла девочку к себе. – Вдруг безнадёжно махнула рукой, посетовала: – Так ведь не дали, негодяи!

– В этом вашей вины нет, – сказала ей Алёна. – Не в чем вам себя винить.

– Наверное, – вздохнула тётя Маша. – Так всё равно обидно. – Она потаращилась на Алёну, потом на Барчука, который с аппетитом жевал пирог, и спросила: – Так свадьба когда?

Миша жевать перестал, на Алёну посмотрел, а та несколько смущённо кашлянула. На родственницу взглянула с намёком.

– Мы об этом ещё даже не думали.

Тётя Маша выглядела обескураженной.

– Как же так? Ты же мне по телефону говорила, что замуж выходишь, платье покупаешь.

Михаил красноречиво хмыкнул, а Алёна незаметно пихнула его локтем. А тёте Маше пришлось улыбнуться.

– Уже не выхожу, и ничего не покупаю. И Миша… не тот человек.

Тётя Маша моргнула, воодушевления в её голосе поубавилось.

– Ах, вот как…

Барчук отхлебнул чая и бодро улыбнулся.

– Ничего страшного. Я куда лучше.

Алёна качнула головой, сетуя на его самодовольство, с тёткой переглянулась. Та же заулыбалась, Михаил ей, определённо, нравился. Рукой на них махнула.

– Ну и дай Бог. А раз не оценил, раз не сложилось, значит, так и надо. Может, поэтому и не срослось, что судьба другая?

– Судьба у него другая, это точно, – не удержался Миша. – Выдающаяся. Как выдала, так мало никому не показалось.

– Миша, перестань. В конце концов, нас это уже не касается.

Он голову повернул, на Алёну взглянул.