Нет, бл**ь, ни сейчас, ни несколько часов или дней назад. Ни уж тем более в эти мгновения, чувствуя так остро и глубоко твои руки, тебя и каждое въедающееся в мой мозг твое треклятое слово-заклятие. Вздрагивать, немощно всхлипывать, когда твоя ладонь снова соскальзывает с мыльной губкой с моего плеча и неспешно очерчивает правое полушарие груди, задевая самые чувствительные метки с эрогенными точками по всей зоне воспаленной молочной железы. Еще несколько нестерпимых движений, нажимов и ласковых абрисов перед властным захватом-сжатием всей поверхности упругой плоти, до того, как спуститься к животу и отдать очередной безапелляционный приказ:

— Подними правую ногу. Согни в колене и подтяни к груди.

Кажется, я не расслышала смысла твоих слов, меня еще крыли или топили вспышки острых приливов, пульсирующих в опухших половых губах и клиторе в такт твоим психосоматическим манипуляциям. Но я каким-то образом поддалась твоему приказу, и поднять ногу в воде и над ее поверхностью оказалось не так уж и сложно. Куда сложнее было стерпеть режущий удар болевого разряда при трении собственных бедер и пережатых между ними растертых складок стонущей киски. Только лишь немощно втянуть раскрывшимся ротиком беззвучный вдох-всхлип, не зная, во чтобы в эти мгновения вцепиться трясущимися пальцами, и совершенно не понимая, что же я сейчас ощущаю сильнее всего — нестерпимую боль или… болезненное возбуждение. И это оказалось наименьшим из того, чем меня задело по оголенным ранам и тлеющему рассудку.

Ты буквально сразу подхватил мою ногу левой ладонью под бицепс бедра, принимая часть опоры на себя и удерживая ее в удобном для тебя положении. Новый глубокий ожег в кожу от давления твоих пальцев до костного мозга, закручивающейся спиралью по сжавшимся стенкам влагалища.

Похоже ты задел почти сошедший на нет след от вчерашнего ремня-фиксатора, но я зацепилась не за эту отрезвляющую физическую боль, а именно за ощущение твоих касаний, движений, проникающих под кожу искрами волнового тока даже с самым невесомым мазком или более жестким сжатием твоих рук. Твои вчерашние "истязания" на кресле пыток буквально трещали и лопались в моей шокированной памяти режущими расколами на фоне твоих совершенно новых и нежнейших ласк. Сейчас ты бил только словами, и это настолько расходилось с тем, что ты делал со мной, как заботливо намыливал и омывал мое тело, и чем меня практически разрывало на части — глушило, топило, пронимало до костей. И я уже просто была не в состоянии уловить и зацепиться за трезвую реальность, разделить твои слова и деяния — увидеть их истинную суть и смысл твоих одержимых намерений. Я тонула в том, что ты мне сейчас давал. И все, что я могла понять за эти минуты, что это была лишь ничтожная капля в море… это было только начало.