Можно подумать, у меня теперь был выбор.

— Можешь подложить подушку на ступени подиума и сесть на нее… — какой щедрый жест и особенно тоном голоса, с которым ты разговаривал со мной на любые темы, даже когда приказывал мне кончать под твоими пальцами. — И постарайся остыть. Как и съесть все до последней крошки.

Нет, я еще не пришла до конца в себя, и сила пережитого возбуждения с эмоциональным волнением циркулировала под кожей еще достаточно мощными разрядами, раскачивая тело изнутри надрывными толчками сорвавшегося сердца. И я не знаю, как тебе удалось так быстро оклематься и уже через минуту подкатывать ко мне столовую тележку с моим персональным завтраком. Я вообще не знаю, как мне реагировать на все это, да еще и в подобном состоянии.

Резкая слабость разливалась по всем конечностям, угрожая перерасти в сильную тряску. Только сейчас я поняла, насколько была напряжена до этого, и что вчерашняя крепатура ничто по сравнению с эмоциональным шоком и его глубокой контузией, охватывающей за считанные мгновения мои мышцы, суставы и сознание сильнейшим нейропаралитиком. Мне проще лишиться чувств или скончаться на месте, чем возвращаться в эту гребаную комнату, в твою реальность, в твой кроваво-черный Эдем. Неужели теперь так будет всегда? Это и есть твой изощренный и идеально просчитанный план мести?

Дэниэл Мэндэлл-младший… Кто ты на самом деле? И был ли ты таким с рожденья? Любил ли ты меня вообще и если да, то как такая любовь могла мутировать вместе с тобой в столь жуткое состояние черной ненависти и мстительной одержимости, сотворив монстра, подобного тебе? Почему со мной ничего такого не произошло? Неужели десять лет назад я поступила правильно, сбежав от тебя? Только почему мне от этого сейчас не легче? Ведь эти годы не были для нас передышкой или моральным отдыхом с подготовкой к предстоящему путешествию по нашему совместному Армагеддону. Ты не можешь не понимать этого. Пожалуйста…

Сделай что-нибудь. Посмотри на меня хоть раз по другому, покажи, что за этой неприступной броней скрывается кто-то иной, пусть даже если от моего Дэнни в нем не осталось ни одной забытой черты. Дай мне ничтожную зацепку или хотя бы немощную надежду, что все еще можно исправить и изменить, развернуть на сто восемьдесят градусов, поверить, что я для тебя нечто большее, чем просто вещь. Не вырванный из моей собственной жизни твоими ловкими руками черного иллюзиониста долгожданный приз, последний элемент, недостающая часть для предварения твоего садистского плана мести в действительность.