Все нормально. Даже более чем. Все как и должно было быть по его предварительным расчетам.

Таблетка делает свое дело. Ты спокойна, можно сказать, в умиротворенном состоянии. Ни слез, ни истерик. Молча разглядываешь потолок или раму под балдахин над кроватью. Через время встанешь, неспешно пройдешься по комнате, с отсутствующим в этом измерении взглядом и интересом разглядывая окружающие предметы, мебель и стены, и практически не обращая внимания на то, что на тебе, кроме ошейника, больше ничего не надето. Попробуешь открыть вначале одну дверь, ведущую в коридор квартиры, потом вторую напротив, между камином и спинкой кровати. Обе окажутся запертыми на ключ, но данное открытие тебя нисколько не обеспокоит и не удивит. Не сейчас и не под действием сильного успокоительного. Только немного и от непривычки вздрогнешь, когда снова присядешь на край кровати и почувствуешь внутреннее давление от анальной пробки. И в этот момент сладкая судорога легкого возбуждения то ли царапнет, то ли прорежет горячей пульсацией слегка воспаленную головку члена. Вот тогда он расслабится полностью.

Первое утро, первый полный день и замыкающие его сутки полных двадцати четырех часов. Внутри клетки, внутри теплых ладоней своего птицелова. Пусть первые страхи и ужас перед неизбежным твоего ближайшего будущего задавлены действием транквилизаторов, можно считать ты прошла свой первый ознакомительный тест на удовлетворительно. Начало положено? Или зарождение вашей новой жизни, исключительных ненормальных отношений и неизлечимой смертельной зависимости? Кто знал, что этот вирус так мутирует и превратит вас обоих в нечто несовместимое с окружающим миром и обыденной реальностью.

Любовь? Ненависть? Месть? Нет. Это что-то большее. Намного большее и неподвластное пониманию искушенного обывателя. Наши отношения никогда не были обычными или стандартными. Наша любовь оказалась сильнее времени и нас самих, и она могла бы стать чем-то совершенным и восхитительным, если бы ты не попыталась вырвать ее из нас с корнем и нашими сердцами. Я не знаю, как мы сумели после этого выжить, хотя в какой-то момент здраво осознавал, что это мог бы быть для нас наилучший вариант. Можно ведь умереть, оставаясь при этом в живущем по инерции теле? Но, как видно, не нам было суждено это решать. Она должна была воскреснуть, пусть в совершенно ином и ужасающем виде, воссоединив нас в эпицентре своего кроваво-огненного безумия. А иначе было нельзя. Иначе бы она не выжила… мы бы не выжили. Это ее щедрый дар, самый бесценный и ничем невосполнимый. Твоя жизнь. Твоя жизнь в моих руках. Твое сердце, разум, чувства, вся ты. Я не смогу разжать пальцев и разомкнуть ладони, я не смогу тебя больше отпустить… по крайней мере живой… и не в этой жизни…