— Осторожней, Эллис, ты же не хочешь, чтобы в следующий раз тебя отвозили на работу в инвалидной коляске? — похоже Мэндэлл-младший не шутил, выдавая свою нордическую серьезность небольшим сдвигом бровей к переносице. — Пей таблетки и приступай к завтраку. У тебя как раз в запасе минут двадцать.

Снова шаг вперед и на нижнюю ступеньку подиума рядом с твоей ногой.

Наверное, ты никогда к этому не привыкнешь, потому что никогда не сумеешь угадать и тем более вычислить ни один из этих моментов. Они исходили только от импульсов тела и скрытых желаний этого человека, и только он выбирал и высчитывал их с точностью до микросекунды. Коснуться теплой ладонью твоей головки, практически утопив большую часть затылка в глубине волнительной ласки и тут же скользнув по гладкому шелку волос до основания шеи и ошейника. А дальше… ты уже прекрасно знала, что за этим следовало дальше — "прощальный" или "благословляющий" поцелуй сухих губ в пробор рядом с макушкой.

— Будь хорошей девочкой. — разве что не ожидала, что он подведет руку к твоему подбородку и приподнимет фалангами пальцев твое личико на себя — к своим сканирующим насквозь глазам. — Набирайся сил и готовься к выходу.

И все, что ты сумела или успела — это беззвучно втянуть воздух округлившимся ротиком, окончательно теряя тепло его руки и головокружительной близости… выпуская из сердца черные клинки самого сверхглубокого в мире взгляда. Застыть, обомлеть на месте, изумленно хлопая глазками и в полном молчании наблюдая, как он выходит со всеми твоими вещами из комнаты спальни в смежный коридор. Если тебе и хотелось окликнуть, позвать его, буквально закричать, то ты явно слишком долго над этим раздумывала.

А разве она не закричала? Просто крик провалился в черную дыру, был жадно втянут ненасытной помпой быстрее, чем ты открыла ротик.

Он попросту не услышал… Не услышал…

Звук закрывшейся двери с той стороны и последующий щелчок проворачиваемого в замке ключа… А ты во все глаза смотрела на тяжелую деревянную панель бессмысленно напрягая слух и зрение, до царапающей боли, до размывающей эту гребаную реальность пленки обжигающих слез. А если бы ты сумела закричать, он бы вернулся?

Боже, почему так сразу стало тихо? Он уже ушел? Ты же всегда ощущала вибрацию его шагов со скольжением его трехмерной тени, где бы то ни было. И почему он снова закрыл дверь? Он всегда не будет так тебе не доверять? Или он боится, что ты опять сбежишь? Серьезно? В таком виде и таком нестабильном состоянии?

Опять дико кружится голова и подташнивает. Очередная новая борьба с собой или противостояние собственному безумию, боли и немощи?