— Можешь облокотиться спиной о мою ногу и сесть, как тебе больше удобно. — еще один незапланированный щедрый бонус?

Ты уже догадалась, зачем он это делал, накидывая расслабленным жестом на бедро над своим вторым коленом чистую салфетку и подтягивая ближе к креслу угол тележки. И ты действительно разволновалась так, будто во всем этом ритуале скрывалось не меньше сближающего интима, чем в раздевании или купании. Тем более теперь ты могла прижиматься к его ноге. Чувствовать его все это время физически.

— Надеюсь, таблетки ты выпила все. И ни одна из них случайно куда-нибудь не закатилась? — вопрос был задан скорее не с целью услышать ответ, а увидеть его, потому что в этот момент он протянул к твоему присмиревшему личику руку и приподнял его пальцами за подбородок в сторону своих зондирующих глаз. И то что ты слегка испугалась (скорее вынужденного и столь осязаемого слияния ваших взглядов) не позволило ему сделать ложного вывода или неправильного предположения. Он и в самом деле тебя читал, так же глубоко и на очень глубоком психосоматическом уровне, как ты ощущала его близость.

— Нет… я все выпила. — волнение не отпускало, но оно было абсолютно другим, почти сладким, почти забытым, дающим мнимую надежду на что-то большее. Возможно у тебя разыгралось воображение, но ты действительно увидела в его глазах и даже на лице тень чего-то мягкого, живого… родного… Призрачную тень твоего Дэнни?

— Просто… не могла есть… долго тошнило.

— А сейчас? Уже лучше? Тошнота прошла? — он на время отвел взгляд, но только для того, чтобы второй рукой подхватить со столешницы тележки фарфоровую пиалу с еще теплой овсянкой.

— Да. Намного лучше. Только… не думаю, что я смогу все это съесть…

Хорошая попытка и он оценил ее слабым намеком на сдержанную улыбку. И похоже вместо черной дыры над диафрагмой запульсировали искрящиеся лучики воскресшего солнышка (господи, а ведь тебе казалось, что оно навеки вечные скончалось вместе с большей частью Эллис Льюис).

— Здесь не так уж и много, стандартные ресторанные порции. Тем более вчера ты не ужинала. От голода тоже может сильно тошнить. — набрал неполную ложку каши и поднес к твоим осмелевшим губкам, подставив пиалу под подбородок. — И мы отсюда не уйдем, пока ты все не съешь.

— А если я лопну. Или из меня полезет все обратно, — почти с полным ртом рискнула высказаться своим "пугающим" предположением.

— Если не будешь говорить с едой во рту, ничего из тебя обратно не полезет. И ты съешь все до крошки… — он успел загрузить в тебя овсянкой уже третьей ложкой, внимательно наблюдая за всем процессом кормления и, главное, чтобы твой ротик не оставался подолгу пустым и мешал тебе говорить.