И если уж говорить о главных ошибках совершаемого надо мной беспредела, самая первая — это никогда не оставляйте своего соперника совершенно одного на столь долгое время. Ведь он не будет прост тупо валяться в повышено возбужденном состоянии долгими часами напролет и при этом ни о чем не думать. Это же целое раздолье для работы критического мышления, еще и подкрепленное внутренней командой поддержки из зашкаливающих эмоций. Когда для поисков лучшего выхода тебе предоставляют столько безразмерного времени, представляете, до чего можно в такой ситуации додуматься и до каких критических граней довести свой воспаленный рассудок.

Хотя, не скажу, что это так уж просто. Когда страхи за Альку и других близких тебе людей прессуют твой мозг убойными картинками гипотетического развития событий, а возможности Глеба Стрельникова простираются, подобно окутывающей весь земной шар очень сложной, но прекрасно отлаженной системной паутине, все имеющиеся на данный момент варианты выходов сводятся лишь к смехотворным потугам нелепого содержания. Ведь я сейчас был отрезан не только от внешнего мира, но и от собственных возможностей. Да и что такого я бы мог сделать на своем месте? Я же самый обыкновенный мальчик-мажор, избалованный большими деньгами своих родителей и ранней вседозволенностью. Так называемое, будущее новой российской аристократии, кто за всю свою не такую уж и долгую жизнь с подачи тех же родителей никогда не соприкасался с темной изнанкой их процветающего на сегодняшний день бизнеса и не такого уж и далекого криминального прошлого. От таких страшных вещей мою психику бдительно оберегали, ведь на Западе не принято вести дела на уровне бандитских разборок российских братков а-ля 90-ые. Эту темную страницу нашего весьма нелицеприятного прошлого мы вроде бы как уже давно перелистнули или, по крайней мере, попытались заверить в этом многих российских граждан и своих любимых совершенно несведущих в этом деток.

В общем, я являлся типичным продуктом своего времени, и от собственного отца меня разделяли километры пропасти, как жизненного опыта, так и нужных связей в определенных кругах нашего все еще обширного общества. Проще говоря, все мои возможности сводились лишь к одному жалкому заключению. На фоне маститого Великого и Ужасного Глеба Стрельникова я был никем и звали меня никак. Если мне было нужно нанимать кого-то со стороны из так называемых легальных профессионалов, чтобы просто за кем-то проследить или накопать нужную информацию, то у моего отца такие люди работали на подхвате на постоянной основе, причем по давно заложенной и отлаженной для них всех программе. Естественно, мои потуги на всем этом фоне выглядели щенячьим писком с немощным ползанием по полу на брюхе и на очень слабых лапках. Ну, а сейчас, в моем нынешнем положении, так и подавно.