Доверяла ли я ему настолько, чтобы, без раздумий лечь на один из имеющихся в этой восхитительно жуткой комнате рабочих станков? Честно говоря, не знаю. Я вообще находилась сейчас в таком непередаваемом никакими словами состоянии, что меня уже можно было смело показывать нужным врачам-специалистам. Разве что единственным здесь "доктором" моей души и тела был сам Глеб. И чем больше я думала о том, что хочу узнать о его темной стороне что-то совершенно для себя новое, тем сильнее на этом зацикливалась и хотела этого едва не до истерического срыва. Почти до трясучки и нового витка откровенного сумасшествия. К тому же, он сам сказал, что если мне что-то не понравится, то я всегда могу его остановить.

Хотя, кто знает?.. А вдруг не смогу?

— Обещаю, я не сделаю ничего такого, что может тебя напугать или причинить болезненный дискомфорт. Но, если ты сама захочешь все прекратить…

— То должна буду сказать либо "желтый", либо "красный"?

— Думаю, на первых порах это не так важно, каким словом ты захочешь меня остановить. Тем более, тебе явно будет не до кодовых заменителей.

— Думаю, мне вообще не будет дела ни до чего. По крайней мере, очень на это надеюсь…

— Тебе когда-нибудь делали замечание, что временами ты очень много говоришь?

Намек был более, чем понят. Особенно, когда Глеб заставил меня развернуться к нему спиной и скользнул по моим рукам расслабленными пальцами. Как обычно, от ладошек до плеч, будто ненавязчивым порханием крыльев мотылька. Отчего меня тут же пробрало восхитительным ознобом эрогенного тока, захлестнувшим вместе со сводящей с ума близостью мужчины, как снаружи, так и изнутри. При этом сладкий страх никуда не делся, усиливаясь время от времени каждый раз, когда мой взгляд неосознанно скользил по окружающему интерьеру черно-бордовой комнаты.

— А другие звуки можно издавать? — не то, чтобы я осознанно рискнула пошутить в столь волнительный для нас обоих момент, но устоять перед подобным соблазном у меня так и не вышло. Тем более за свою несдержанную смелость я тут же получила шоковым разрядом от ответного действия Глеба. Мужчина вдруг обхватил мне лицо под горлом своей внушительной ладошкой и потянул на себя пугающе властным жестом единственного и неоспоримого здесь хозяина положения. Его губы прижались к моей щеке у уха, опалив чувствительную кожу громким шепотом с порывистым дыханием, от которых меня проняло по всем эрогенным точкам вплоть до занывшей вагины и обожженного возбуждающей пульсацией клитора. А когда он прижал меня спиной и ягодицами к своему сильному и твердому телу, меня чуть окончательно не вынесло за пределы собственного сознания.