— И я бы пытал тебя отнюдь не болью. Скорее, как сейчас… Мучил бы самой невыносимой пыткой для любой одержимой ведьмы долгими часами… если не днями напролет…

Это все… Предел пределов. Его голос включает в моей голове какой-то тайный механизм, из-за которого я попросту дурею, превращаясь в одержимую своим палачом грешницу. Даже не представляю, чтобы испытывала, происходи подобное с нами же в гипотетическом средневековье. Наверное, бы призналась во всех смертных грехах еще до начала пыток. Или сошла бы с ума под скользящими по моей нагой плоти пальцами невероятно искусного заклинателя, рисующего по коже своей безропотной жертвы магическими рунами-печатями, от которых меня еще сильнее жгло и пронимало, практически до блаженной ломоты в костях. Кажется, такие вещи в принципе невозможны, но мой Инквизитор вытворял их со мной, если так подумать, едва не в целомудренном ключе. Иначе и не скажешь. Особенно, когда от самого его незначительного прикосновения мою киску опаливало остервенелой пульсацией острого возбуждения, будто тончайшими и обязательно раскаленными иглами. Я даже не поняла, когда и как он расстегнул на мне лифчик, заметив это почти случайно, только когда он начал спускать петли бретелек по моим рукам, вызывав очередную волну восхитительных ощущений. Впрочем, как и последующих. Как только поднял свои ладони и одними только кончиками пальцев повел по поверхности моего живота от кромки кружевных трусиков, расписывая мою кожу новой порцией блаженной пытки.

Когда он добрался до моей груди, я уже не могла сдерживаться от участившихся всхлипов-стонов и ненормального желания прижаться к нему. Только мой палач и не думал останавливаться, если не наоборот. Принялся рисовать по полушариям моей возбужденной груди, время от времени, будто ненавязчиво, задевая твердые бусины сжавшихся сосков и тем самым заставляя меня едва не вскрикивать.

Господи, так ведь точно недолго и свихнуться, особенно, когда уже не хватает сил стоять на ногах, да и не чувствовать под собой вообще никакой стабильной опоры. Казалось, если я шевельнусь, то попросту упаду или сорвусь стремительным падением в бездну своего любимого Дьявола-растлителя. А то, что я продала ему свое тело и душу уже далеко не за деньги, это я окончательно поняла и без каких-либо наглядных пояснений.

— К тому же, нет ничего более убедительного, чем ответные действия и реакция самого тела пытаемой жертвы… — его гипнотический голос коснулся моего уха и ударил обжигающей эйфорией прямо в голову, в унисон к его не менее сводящими с ума манипуляциям. — Участившийся пульс, расширившиеся зрачки… постоянно спускающая пиз*енка…