– Подсоби. Не стой, как истукан.

Марк немного тушевался, при незнакомых и непонятных ему словах, но быстро соображая, запоминал, откладывая в своей памяти. Степан взял оглоблю, просунул ее под треножную телегу и чуть приподняв, крикнул:

– Забивай!

Марк ударил по приставленному к телеге колесу увесистым деревянным молотком. Оно с легкостью вошло в него.

– Ну, вот и славно, – довольно созерцая обоюдную работу, произнес Степан. – Лиха беда начала. Хочу тебя на рыбалку свозить на озеро…

На улице вдалеке послышались крики и причитания. Степан прислушался и поспешил на выход. Ему навстречу по огороду с задворок бежала Матрена, махая платком, падала, снова поднималась, закидывая растрепавшиеся волосы назад.

– Ой, ой, – только слышалось ее пыхтение. – Степан, беда…

– Что случилось? – затряс тот ее плечи.

– Корову… стельную нашу… медведь задрал…

– Господи… – нахмурился Степан и отвернулся. – Все, теперь покоя нам не видать. Скот на пастбища не выпускать, пусть сено дома жуют… Целее будут, – дал команду он собравшимся вокруг него поселенцам. – Кирьян, Василий, – позвал он двоих из толпы. – За ружьями и в поход. Поглядим, что за зверь. Сдается мне, что это медведица безобразничает, – тихо проговорил он, стоя рядом с сыном.

– Как ты узнал?

– Ей кормить нужно сейчас своих детенышей. Видать, дичи мало, голодают бедные. Обкомовские хуже браконьеров, вывозят грузовиками трофеи, но мог, и подранок… Обычно медведи сторонятся людей.

– Возьми меня.

Степан искоса взглянул на сына, покрутив головой.

– Это тебе не рыбалка…

– Отец.

Марк впервые назвал его так.

– Я хочу почувствовать себя настоящим мужчиной. Позволь мне.

Степан, немного подумав, вздохнул.

– Хорошо, только ни на шаг не отходи от меня.