– Не надо… – пыталась сопротивляться она, отдаваясь разуму, но чувства оказались сильнее ее воли…

– У тебя уже было с кем? – тихо спросил ее Федор.

– Да, – так же ответила она ему, чувствуя уже в своей руке его каменный орган.

Мужчина приподнял одну ее ногу, прижал к своему бедру, затем взял под ягодицы и подхватил на руки. Она обвила его шею своими руками и двинулась тазом на него, принимая в себя…

– Ах, – застонала девушка, подтягиваясь на его теле. – Что ты делаешь со мной… – задрожала она, почувствовав в себе мужскую плоть.

– Как мне хорошо с тобой, – закрыв глаза, прошептал он.

Федор придавил ее к грязной, обшарпанной стене и под монотонные звуки колес задвигался в нее, наблюдая из-под прикрытых ресниц, как она изгибается и глубоко дышит от его глубоких проникновений. Вдруг она вскрикнула и конвульсивно сдавила его своими бедрами. Федор долго не заставил себя ждать. Сделав еще несколько толчков, он дернулся и с шумом выдохнул ей в шею…

Они, молча, вернулись на свои места, каждый по отдельности. Глаша легла на свою полку и, отвернувшись, тихо заплакала. Ей было стыдно за свою минутную слабость…

Утром ни с кем, не разговаривая, она собралась на выход с вещами, замечая, что Федор тоже засобирался. Ей было все равно. Она старалась его не замечать и не смотреть ему в глаза. Уже на перроне, она выдохнула, что все уже позади и эта мимолетная встреча, и спонтанная близость с малоизвестным ей мужчиной забудется как дурацкий сон, как услышала за своей спиной голос.

– Пойдешь со мной?

Глаша обернулась и увидела его глаза, карие с поволокой, чуть насмешливым и твердым взглядом.

– Пойду, – неожиданно для себя ответила она и протянула к нему свою ладонь.

Он забрал у нее ее вещи, перекинул себе за спину и, подхватив за руку, потянул вслед за собой…

Семейная жизнь, посреди глухого леса в заброшенном зимовье у озера, не задалась с самого начала. Глаша пыталась быть Федору хорошей женой, но вопреки этому он частенько замыкался, был неразговорчив, а порой даже несколько агрессивен. Она однажды объявила, что хочет уехать в город, устроиться там, на работу, но Федор неожиданно рассвирепел и, схватив ее за шиворот воротника платья, зло процедил, что если она без него ведома, покинет это место, то очень об этом пожалеет. Страх сковал ее, пронизывая до самых внутренностей. Она не могла и шагу ступить, не спросив у него разрешения. Уже через несколько месяцев Глаша глубоко сожалея, что притащилась с ним в это захолустье, вдруг поняла, что беременна.

Сообщить ему об этом, как ей тогда, казалось, значит обречь себя на еще худшие условия существования. Ведь она была городской девочкой с хорошим воспитанием и образованием и надо же, так ошибиться в своем выборе. Однажды после нескольких дней ожидания его с очередного затяжного пребывания в лесу, она решила все-таки избавить себя от лишних терзаний и сомнений в правильности своего поступка и, собрав нехитрые пожитки, отправилась туда, откуда Федор привел ее.