– Елена.

Мое имя произнесено негромко, но я отлично слышу. Остальные продолжают играть, не глядя на нас. Он ищет мой взгляд, открывает рот, как будто для реплики, но сейчас моя очередь.

– «Мой друг, где целоваться вы учились?» – пылко произношу я очередную свою реплику.

– Тогда я поцелую вас опять.

Это уже отсебятина! Появляется, чтобы произнести свои слова, кормилица, но Джек, не обращая на нее внимания, снова меня целует и при этом запускает пальцы мне в волосы.

– Елена… – шепчет он мне на ухо, и я отскакиваю, вытаращив глаза.

Микрофон нам не сообщник, зал все слышит и реагирует ропотом. В первый раз там решили, что ослышались, в этот – уже нет.

Жизель отбарабанивает свою реплику, после чего Джеку положено удалиться со сцены, но он остается. Он намерен бесконечно сверлить меня взглядом.

Жизель откашливается и повторяет свою реплику. Мне приходится вернуться.

Один из работников сцены переглядывается со мной и пожимает плечами. Он ждет ухода Ромео, но Джек не отходит от меня.

Тягостная пауза. Я требую взглядом, чтобы закрылся занавес.

Сцена завершается, падающий занавес фиксирует конец первого акта.

Я перевожу дух и убегаю со сцены – переодеваться. Джек меня догоняет, я резко оборачиваюсь. Все таращат на меня глаза, но я этого не замечаю.

– Что ты вытворяешь на сцене? – говорю я ему. – Тебя все слышат! – Я стараюсь не думать о том, что чувствовала, когда он прижался губами к моим губам, требуя ответного поцелуя.

Жизель вклинивается между нами и тычет в него пальцем:

– Ступай туда, где тебе положено находиться, Ромео! Твоя реплика – первая во втором акте.

У него ходит ходуном кадык. Он отворачивается и уходит на деревянных ногах.

– Ты в порядке? – спрашивает меня Жизель.

Я утвердительно киваю. Впереди еще почти весь спектакль. Что еще он выкинет?