– Ты даже не представляешь насколько, – не стал отрицать Северский.

– Ну вы, по крайней мере не дошли до стадии обручения, – он с жалостью глянул на Королева, а я удивленно посмотрела на пытающуюся дотянуться до темной бутылки подругу – у той на пальце что-то блеснуло. Надо же, а сюрприз на самом деле вышел отменным, зря Уля переживала.

– Я бы не спешил с выводами, – буркнул Северский, подталкивая застывшую меня к подруге. Паша удивленно поднял брови и попытался разглядеть мои руки, но у него ничего не вышло, так как Ульяна, наконец сфокусировавшая на мне взгляд, вдруг то ли отошла от хмеля, то ли просто сильно удивилась, но определенно опасно нахмурилась и даже без поддержки Димы восстала из мягкого дивана, чтобы обвиняющее тыкнуть в меня пальцем.

– Ты! – воскликнула она, – Шелест! Ты! Последняя! Негодяйка! – она грозно повалилась на меня и крепко обняла, – Если ты еще раз так пропадешь, даже не предупредив, я тебя лично убью и под мостом закопаю! Клятва века!

– Извини, – засмеялась и покачалась у нее в руках, – Столько всего произошло…

– Да уж, я думаю, – оно отодвинулась и прищурено посмотрела на Северского, который здоровался с Димой; тот в ответ на ее взгляд неопределенно пожал плечами, – Если в стенах видны руки… Зинка! Так вы что, правда что ли за ручку приперлись сюда? У меня не глюки? Скажи «нет», скажи «нет»!

– Нет…

– Святые небеса! – воскликнула она и принялась меня бесстыдно лапать, – Этот день не разочаровывает! А я давно подозревала, что этот снеговик от тебя тает, как мороженка от солнца! Уиии! А у меня вот что! – она выставила передо мной почти неприличный знак, только безымянным пальцем, – Так красиво, я щас умру!

– Поздравляю! – я спрятала свою руку подальше, решив, что не нужно раньше времени рассказывать о моем фиаско, а то вдруг возникнет недопонимание.

– Ага, одними поздравлениями не отделаетесь теперь! – она широким жестом обвела стол рукой, – Выбирай, чем будешь отрабатывать часы отсутствия!

– Эм… соком?

– Эм… смертница что ли? Минимум двадцать градусов, Шелест, минимум! – она сосредоточенно принялась исполнять угрозу, разыскивая стакан для моего наказания. Я жалобно уставилась на Марата, который только ухмыльнулся, но не сделал и попытки меня спасти. Предатель. Еще и с подозрительным намеком скосил глаза на пианино, приютившееся в углу и похороненное под разнообразным хламом, как будто говоря, что он еще не забыл моего предыдущего героического похода в бар. Я уныло перекатила жидкость в стакане, который Ульяна сунула мне в руку, и хмуро смерила взглядом Пашу, подошедшего сзади и устроившего на моем плече руку: