Колесо, которое так упорно несло мою жизнь непонятно куда, остановилось. Оно немного покрутилось и легло на ровной ледяной поляне, с удовольствием замирая на самом подходящем ему на свете месте. Красная тема любви выросла из нашего поцелуя и бесконечными атласными лентами обмоталась вокруг нас, связывая навечно.

Если бы мы были музыкой, то сейчас звучали бы настолько прекрасно, чтобы заставить всех, слышащих нас, замереть, и почувствовать в глазах слезы от невероятной красоты мелодии. Никогда и ничто не звучало подобно этой прекрасной симфонии любви, с космической силой уносящей нас в наше будущее.

Я впервые слышала любовь внутри себя.

И она была восхитительна.

23

23

Люда Цахер, должно быть, была недовольна мною. Это было предсказуемо, как и то, что никакого приза на этом высококлассном конкурсе мне не светит. Наверное, я поняла это сразу, как только вышла на сцену, как только осмотрела полупустой зал, как только глянула в сторону жюри, сурово восседающих в центре, за длинным столом. Соревновательный дух во мне не то, что отсутствовал – я откровенно не понимала, зачем кому-то что-то доказывать. Ну что бы изменилось, добудь я этот кубок? Я бы все также не любила публики и суеты и предпочла бы демонстрировать талант в скромных камерных залах. А жадных до побед на соревнованиях людей, подобных Яше Рубинштейну, который буквально с горящими глазами жаждал побывать на сцене, и без меня хватало с головой.

Поэтому я сдалась ещё в самом начале, когда проигнорировала все советы моей наставницы и играла, как того требовали мои слух и сердце. Где-то слишком медленно, где-то слишком быстро, слишком свободно, слишком неклассично и, вообще, неподходяще для оценки маститыми судьями с их стандартными критериями.

Я надеялась только, что это не загубит на корню желание Люды Цахер заниматься с неблагодарной мной.

Когда я вышла, Яша смотрел на меня во все глаза, а рядом с ним и ещё парочка таких же впечатленных любопытных конкурсантов. Я была новым неясным персонажем в их закрытом обществе – даже среди подобных мне выделялась и не находила места.

– Это ты сейчас что... так Баха играла? – Яша никак не мог взять в толк, почему наш общий педагог мог позволить мне такие вольности.

Я пожала плечами.

– Увлеклась, – скромно ответила я.

– Это ж... прям... ну Людочка бы меня за такое.., – он растерянно почесал голову, – Не боишься? – в его глазах мелькнули искры уважения.

– Боюсь, – честно призналась я, – Но ничего ведь уже не исправить… Зато точно уверена, что ты их сразишь наповал! Удачи! – искренне пожелала я забавному парню и отправилась из артистической прямо в большой холл, где меня ждала неожиданно пестрая группа поддержки: взволнованная Ульяна, неунывающая Соня, которая не обращала ровным счетом никакого внимания на то, что моя подруга то и дело на неё странно косилась, а также впечатленная происходящим сестра Северского, пританцовывающая на месте от возбуждения.