– Все это ерунда, – отрезал он, и тихо добавил, как будто просто мыслил вслух, – Все, что угодно, для тебя...

А потом Миша уехал, увезя с собой французское чудо по имени Оливье, которое долго улыбалось мне на прощание и хлопало незабываемыми небесными глазами, а потом вернулся с другим, куда как менее колоритным персонажем, но который неожиданно стал важной фигурой для меня и Марата. Он был в меру приветлив, приятен, говорил с каким-то иноземным флером и привлекал много девичьего внимания, достаточно быстро сошёлся с Северским и даже мне показался вполне сносной личностью.

Похоже, что и Соколовский оценил по достоинству замену и даже почти без прений расстался с фигурой Северского, напоследок устроив грандиозную битву между ним и новоприбывшим. Это была единственная игра, на которой я побывала, и я ужасно волновалась за Марата, который сыграл в итоге с соперником вничью. Они стоили друг друга, так что никто ничего не потерял, разве что Серёжа Татарский с унылым лицом разглядывал нового оппонента и, должно быть, размышлял о своей горькой доле.

Всё это промелькнуло как вихрь, утонуло в череде коротких, душевных поздравлений, а потом забылось, когда Северский, после того, как настырный Ромашко умудрился впихнуть в каждого из нас по бокалу алкоголя, отвёл меня в сторону, загадочно блестя глазами.

– Ты даже не сказала мне, – обвиняюще сощурил он глаза, и пряча что-то за спиной. Я закатила глаза.

– Я сама думать про это забыла, – и виновато улыбнулась, глядя, как он качает головой от недовольства.

– Хорошо, что я достаточно беспринципен, чтобы без спросу лезть в твои вещи. Я запомнил эту дату очень хорошо, хотя она и была украшена чем-то пошлым и розовым, – я вспомнила милую глупую открытку, подаренную мне Васей.

– Давно это было.

– Держи. Твой брат просил передать.

Я наконец-то получила своего французского медведя, которого Миша зажлобил мне ещё с первого раза, а в придачу к нему маленькую коробочку, с милым бантиком бордового цвета.

Внутри лежала пара маленьких серёжек – скрипичный и басовый ключи.

– Спасибо! – восхитилась я, а потом засмеялась, – У меня даже уши не проколоты!

К несчастью, эту реплику услышал повеселевший ещё больше Паша и с криком «Так что же ты молчала!» достал откуда-то огромную надувную булаву, которой в итоге сам же и получил по голове, от потрясающе владеющего собой Марата.

Я, задумавшись об открытке, вспомнила про Васю.

Мы больше с ним не общались. Кажется, он окончательно уверился в том, что ему меня не вернуть, когда я так и не пришла к нему, хотя и обещала. На его звонок ответил Северский, который никак не прокомментировал мою жертвенность. Он ненадолго отошёл, чтобы поговорить с парнем, а после этого Вася мне больше не звонил. Наверное, всем от этого стало лучше.