Фай, как теперь выяснилось, помогавшая своей первой воспитаннице со второй, в кухне заваривала чай. Увидев это действо, Валери ошеломленно моргнула и что-то быстро сказала по-арабски, явно запрещая задерживать в доме гостя.

Черт, Эперхарт должен был догадаться, что внезапная суетливая болтливость Хадсон неспроста. Она легко и довольно подробно описала ему причины своего переезда, выбора карьеры… да вообще всеми силами показывала, какая она чистая и прозрачная, а оказалось — чтобы за этой показушной искренностью скрыть наличие ребенка. Ведь, узнав о ее дочери, Райан бы определенно потребовал объяснений, которых Хадсон могла не хотеть по множеству причин. Может, просто боялась травмировать малышку расспросами или возможными процедурами для проведения того же теста ДНК. Впрочем, вредить этому мелкому созданию Эперхарт тоже не хотел вне зависимости от того, чьего в ее генах намешано.

— Прежде чем уйду, хочу взглянуть на ее документы, — объявил он напоследок.

Валери закатила глаза, но добропорядочно полезла в один из ящиков. Райан стиснул зубы. Она легко согласилась, слишком легко. Значит, не соврала. Так отчего это вызвало глухое раздражение?

Джулия Хадсон родилась шестого июня. А Валери Хадсон объявилась на острове в августе и примерно два следующих месяца принадлежала только этому своему сопляку. По датам упрямо выходил сентябрь. А это значит, Джулия никак не могла являться его, Райана, дочерью.

— Все? — ровно спросила Валери.

Со стороны Фай донесся громкий стук чайной крышки, но, когда остальные на нее посмотрели, женщина лишь пожала плечами. Мол, не нарочно.

Трясти Валери дальше, упорствуя, не было никакого смысла. Это все не на благо. Эперхарт отправился к себе в отель, едва вспомнив, что на воркшопе остались его ребята. Вспомнил — и махнул рукой. Не маленькие, разберутся, доберутся и даже прокормятся. За окнами пролетали фантастические пейзажи города, который стремился стать на свете самым-самым, но Райан слепо смотрел в окошко и ничего не видел.

Подъезжая к дому Валери Хадсон, он намеревался задушить ее за то, что скрывала от него ребенка, за то, что вообще оставила этого ребенка. А увидев эти золотые локоны, испытал желание убить Валери за то, что не солгала и Джулия действительно дочь Клинта. Впрочем, Эперхарт был уверен, что и тот о своем отцовстве не догадывается. Он потер глаза, пытаясь таким образом изничтожить накрывшее опустошение.

Он почти ничего не знал о детях. У него не было ни братьев, ни сестер, даже кузенов — и тех не имелось. Он вырос центром вселенной одной большой семьи, залюбленный до абсолюта. И принимал свой отвратительный характер как следствие такого отношения. Он избегал женщин с балластом как чумы. Где начинаются дети — там заканчивается секс. Трудно вообразить мужчину, который выберет грязные пеленки вместо разнеженного ласками, на все готового женского тела.